— О том, что вы проговорились? Нет, мистер Пиннерли. Уж я-то не проговорюсь.

Он растерялся:

— И, как я понимаю, насчет полуночного визита, это вы…

— Об этом даже речи быть не может, — покачав головой, сказала я.

Пиннерли устремил на меня вымученный взгляд, полный желания и сожаления, и выскочил за дверь. Я не сомневалась, что ему не терпелось покинуть этот дом, где обитал такой странный клиент.

Итак, на имя Джонатана по всему миру осуществлялись денежные переводы, и отъезд в Филадельфию был назначен на завтра. Адер был готов сделать ход, а это означало, что у меня — и у Джонатана — осталось очень мало времени. Я должна была действовать немедленно, иначе мне пришлось бы сожалеть целую вечность.

Я отправилась к Эдгару — главному дворецкому. Он присматривал за всеми слугами и управлял всем хозяйством в доме. Эдгар был суров и подозрителен. Такими становились все, кто попадал под крышу этого дома. Я знала, что он может позволить себе небрежение в работе, но только самое минимальное. Конечно, когда хочешь, чтобы в доме все шло без сучка без задоринки, слуги не должны позволять себе послаблений, но… в этом доме ни у кого не было ни стыда ни совести.

— Эдгар, — сказала я, скрестив пальцы на животе и разыгрывая образцовую хозяйку дома. — В винном погребе нужно сделать кое-какой ремонт, пока Адер будет в отъезде. Пожалуйста, пошли кого-нибудь к каменщику. Пусть к вечеру привезут тачку камней и тачку кирпичей и все это снесут в подвал. Скажи каменщику, чтобы он все там сложил и был готов приступить к работе, как только хозяин уедет. Если все сделает, как сказано, заплатим ему вдвойне. — Эдгар посмотрел на меня, подозрительно прищурившись. Винный погреб давно пребывал не в лучшем состоянии — с чего бы сейчас такая спешка? Я добавила: — А Адера по этому поводу тревожить не стоит. Он готовится к отъезду. Он поручил мне заняться этим ремонтом, пока его не будет, и я очень надеюсь, что все будет сделано.

Я могла быть строга со слугами, Эдгар это знал и спорить со мной не стал. С этими словами я развернулась и ушла, гордо подняв голову. Мне пора было приступать к следующему этапу моего плана.

На следующее утро дом забурлил. Начались приготовления к отъезду Адера. Утро он посвятил выбору нарядов. Затем приказал слугам уложить его багаж и сложить в арендованную карету.

Джонатан закрылся в своей комнате — делал вид, что тоже собирается в дорогу, но я чувствовала, что ехать ему не хочется и что он сильно зол на Адера.

Я спряталась в кладовке, прихватив с собой ступку, и старательно измельчила комок фосфора. Так сильно я не нервничала еще ни разу в жизни. Почему-то я была уверена, что Адер учует мои эмоции и все поймет. На самом деле степень его могущества мне не была ясна, но я зашла уже слишком далеко, и у меня не осталось иного выбора, кроме как вступить в эту опасную игру и попытаться спасти себя и Джонатана. Для этого нужно было пройти весь путь до конца.

В доме стало тихо. Может быть, виной всему было мое разыгравшееся воображение, но мне казалось, что воздух пропитался невысказанными чувствами — горечью одиночества, протестом, злостью на Адера за то, что он сделал с Узрой, неуверенностью в нашем будущем. Поставив на поднос графин с бренди, приправленным опием и фосфором, я прошла мимо закрытых дверей к покоям Адера. Там было тихо с того момента, когда слуги унесли сундуки. Я постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, приоткрыла дверь и скользнула в комнату.

Адер сидел в кресле перед камином. Это было необычно — чаще он возлежал на горе подушек. Быть может, он сел в кресло потому, что был одет не по-домашнему — то есть как подобало джентльмену той эпохи, а не в халате, не с голой грудью. Он был в брюках и сапогах, жилете и сорочке с высоким воротником, повязанным на шее шелковым галстуком. На спинке стула рядом с креслом висел сюртук из серого сукна с минимальной отделкой. Адер не стал надевать парик. Он зачесал волосы назад и аккуратно связал на затылке. Выражение его лица было печальным. Он словно бы через силу отправлялся в это путешествие, а сам как бы этого не хотел. Он поднял руку, и в этот момент я заметила рядом с ним на полу кальян. В комнате пахло дымом самого крепкого опиума. Адер затянулся дымом, его глаза были полуприкрыты.

Я поставила поднос на столик около двери, села на пол рядом с Адером, нежно провела кончиками пальцев по завиткам волос у него на лбу и отвела их в сторону:

— Я подумала… может быть, мы могли бы немного побыть вдвоем перед твоим отъездом. Я принесла бренди.

Адер медленно разжал веки:

— Я рад, что ты здесь. Я размышлял о том, чтобы объяснить тебе суть моей поездки. Видимо, ты пытаешься понять, почему я беру с собой Джонатана, а не тебя.

Мне ужасно хотелось сказать ему, что я отлично знаю, почему, но я промолчала.

— Я знаю, тебе очень нелегко расставаться с Джонатаном, но я заберу его у тебя всего на несколько дней, — чуть насмешливо проговорил Адер. — Джонатан вернется, но я еще какое-то время буду в отъезде. Мне нужно побыть одному… Время от времени со мной это бывает… мне нужно побыть наедине со своими мыслями и воспоминаниями.

— Как ты можешь бросить меня? Ты будешь скучать по мне? — спросила я, пытаясь разыгрывать кокетство.

Он кивнул:

— О да, буду, но ничего поделать нельзя. Вот почему Джонатан поедет со мной. Я многое должен ему объяснить. Пока меня не будет, домом будет управлять он. Он рассказывал мне о том, как вел семейные дела, как не позволял случиться тому, чтобы из-за долгов соседей не обанкротился весь город. Так что следить за хозяйством в одном-единственном городском доме ему вполне под силу. Я перевел все деньги на его имя. Власть перейдет в его руки; тебе и всем остальным придется исполнять его приказы.

Все звучало на редкость правдоподобно. На миг я усомнилась в том, что правильно понимаю происходящее. Но я слишком хорошо знала Адера, чтобы поверить, что все так просто.

— Позволь, я налью тебе бренди, — сказала я, встав с пола.

Я выбрала бренди покрепче, чтобы заглушить привкус фосфора. В кладовке аккуратно пересыпала порошок в бутылку, затем влила из маленькой склянки настойку опия и старательно взболтала. Я молилась, чтобы Адер не заметил тонкого слоя осадка на дне своего бокала.

Налив Адеру бренди, я заметила на туалетном столике несколько предметов — видимо, тот собрался взять их с собой. Там лежал бумажный свиток, перевязанный лентой. Бумага была старинная, грубая. Я была уверена, что этот листок взят из книги с деревянными обложками, хранившейся в потайной комнате. Рядом со свитком стояла табакерка, а чуть поодаль — маленький флакон, похожий на склянку для духов. В него было налито около унции густой коричневой жидкости.

— Вот, — сказала я и протянула Адеру бокал. Себе я тоже налила, но немного. Я собиралась сделать крошечный глоточек, чтобы убедить Адера, что все в порядке. Он успел порядком накуриться опиума, но одного опиума было мало, чтобы он заснул.