Что же до последних фрагментов истории, поведанной мне Адером, — что ж, я не могла знать, что там было правдой, а что нет. Возможно, колдун действительно разыскал родню Адера и оставил им деньги, как расплату за то, что ему отдали сына, за то, что он стал обладателем такого прекрасного тела. А может быть, эта часть рассказа была ложью, выдуманной только для того, чтобы все выглядело жалостливо и трагично, чтобы сердце слушателя распахнулось для рассказчика, чтобы его подозрения развеялись. А утрата графских владений? Рассчитанный риск… Но возможно, оно того стоило — ведь в итоге старик обзавелся великолепным новым вместилищем для своей жалкой старой душонки. Но и это не остановило жуткое чудовище. Он вознамерился отнять у меня самое дорогое — Джонатана.

Красивый, крепкий, умный, наделенный недюжинной мужской силой — таким был Адер. В свое время его тело показалось колдуну божьим даром. Но здесь, в Новом Свете, это тело имело свои недостатки. Вернее говоря, недостатки имело лицо. Оно выглядело диковато, непривычно — кожа оливкового цвета, жесткие, как проволока, волосы… Я замечала по взглядам американских аристократов, какое впечатление на них производил Адер. Они хмурили брови и смотрели на него недоверчиво. Здесь, среди потомков британцев, голландцев и немцев, которые никогда в глаза не видели турка или араба, а «проволочные» волосы видели лишь у своих рабов, цыганская внешность была слабым местом. Только теперь я поняла, почему Адер так оценивающе разглядывал молодого студента, которого соблазнила Тильда, почему он так алчно впитывал взглядом безупречную красоту Джонатана. Он отправил своих ищеек по всему миру, чтобы они подыскали для него идеальное вместилище. И Джуд скитался по американской глубинке именно с этой целью. Здесь, в Бостоне, время поджимало; Адеру было нужно новое тело, которое удовлетворяло бы вкусы тех, кто управлял этим новым миром.

Он хотел Джонатана. Подобная внешность была нужна ему как маскарадный костюм. Люди слетались к Джонатану, как пчелы к сахару. У всех кружилась голова от его невероятной привлекательности. Мужчинам хотелось с ним подружиться и кружить около него, подобно планетам около Солнца. Женщины отдавались ему безраздельно — никто не знал об этом лучше меня. Я понимала, что представительницы слабого пола всегда будут виться около Джонатана и раскрываться перед ним, не понимая, что внутри его живет злой дух, только того и ждущий, чтобы разделаться с ними.

Никто не знал тайны Адера, и никто не мог помешать ему. Никто, кроме меня.

Вернувшись в особняк, я обнаружила, что там все вверх дном. По лестницам сновали слуги, и это было похоже на потоки воды, сбегающие с горных склонов. Слуги бежали в подвал, прятались в кладовых — подальше от ужаса, творившегося наверху. Слышался грохот кулаков, стучавших по дверям, дребезжание засовов. Доносились приглушенные голоса Тильды, Донателло и Алехандро:

— Адер, что происходит?

— Впусти нас!

Я опрометью взбежала вверх и увидела троицу приспешников Адера у подножия лестницы, ведущей на чердак. Вид у них был беспомощный. Им явно не хотелось участвовать в том, что происходило за запертой дверью. Из-за двери доносились жуткие звуки. Что-то кричала Узра, что-то ревел ей в ответ Адер. Слышались удары. Адер явно избивал Узру.

— В чем дело? — спросила я у Алехандро.

— Я знаю только, что Адер бросился искать Узру.

Я вспомнила рассказ Адера. Вспомнила, как лекарь свирепел, узнав, что что-то из его драгоценных вещей похищено.

— Мы должны подняться туда! Он бьет ее! — Я ухватилась за дверную ручку, но дверь не поддавалась. Адер запер ее изнутри. — Раздобудьте топор, кувалду — что угодно! Мы должны взломать эту дверь! — прокричала я, но все трое смотрели на меня так, словно я лишилась рассудка. — Вы не представляете, на что он способен…

А потом крики стихли.

Через несколько минут в замке повернулся ключ, и вышел Адер — белый, как молоко. В руке он сжимал кинжал Узры с лезвием в виде змейки. Манжет его сорочки был забрызган чем-то красным. Он бросил кинжал на пол, проскочил мимо нас и удалился в свои покои. Только тогда мы нашли тело Узры.

— У тебя рыльце тоже в пушку, да? — процедила сквозь зубы Тильда. — Я вижу, ты чувствуешь себя виноватой.

Я промолчала. Я смотрела на тело Узры, и меня выворачивало наизнанку. Адер убил ее ударом в грудь и рассек ей глотку. Видимо, последовательность была именно такая, потому что Узра лежала на полу с запрокинутой головой, и часть ее волос была скручена — в том месте, где Адер сжал их. У меня в ушах звенели слова: «От моей руки и по моей воле» — те самые слова, с помощью которых даровалась вечная жизнь, отнимали ее. Я думала об этих словах, и меня с ног до головы била дрожь. Я смотрела на руку Узры, отброшенную в сторону, на татуировку на этой руке. В итоге клеймо Адера перестало что-либо значить. Захотел — дал слово, захотел — взял обратно.

Скандал мог разразиться из-за чего угодно, и я могла никогда не узнать его причину, но все же скорее всего речь шла о потайной комнате. Каким-то образом Адер обнаружил, что оттуда кое-что пропало, и обвинил в этом Узру. А она не стала его разубеждать. То ли она решила защитить меня, то ли не стала сопротивляться, увидев для себя единственный шанс обрести свободу… через смерть.

Я взяла вещи из потайной комнаты, понимая, каково будет наказание. Я только не подумала о том, что в этом Адер заподозрит Узру. Не подумала я и о том, что он убьет кого-нибудь из нас — а уж тем более Узру. Гораздо более в его духе были жестокие истязания. Он обожал, чтобы его жертва дрожала от страха и гадала, когда ему снова придет в голову над ней поизмываться. Нет, я никак не предполагала, что Адер убьет Узру. Мне казалось, что он любит ее — насколько он был способен любить.

Я упала на колени рядом с телом Узры и сжала ее запястье, но ее рука уже похолодела, и душа уже, наверное, выпорхнула из тела. Она так жаждала свободы — сильнее, чем все мы. Для меня ужас был в том, что я продумала наш побег — мой и Джонатана, но мне не пришло в голову взять с собой Узру. Несмотря на то что я знала, как отчаянно ей хочется бежать, я не подумала о помощи этой бедной девушке, которая столько лет была объектом болезненной страсти Адера, которая была так добра ко мне, которая помогла мне изучить все ходы и выходы в этом доме, в этом волчьем логове. Я принимала ее как данность, а теперь меня настигло холодное осознание своего эгоизма. «Быть может, мы с Адером, что называется, два сапога — пара?» — с тоской подумала я.

Джонатан услышал шум и поднялся по лестнице к нам. Увидев на полу убитую Узру, он был готов помчаться к Адеру и подраться с ним. Пришлось нам с Донателло удержать его.

— Чего ты добьешься? — крикнула я Джонатану. — Вы с Адером можете хоть до скончания веков колошматить друг дружку. Как бы сильно вам ни хотелось, ни один из вас не способен убить другого.

Как же мне хотелось сказать ему правду — что Адер не тот, за кого себя выдает, что он еще более могуществен, жесток и безжалостен, чем все мы себе представляем… но я не могла рисковать. Я боялась, что Адер интуитивно почувствует мой страх.