Джиордино ухмыльнулся.

— Это правда, что здешние преподавательницы аэробики сложены, как богини?

— Вы оба просто сумасшедшие, — счастливо улыбаясь, проговорила она.

— Ну, хорошо, мистер Питт, мистер Джиордино, — сказал Сума. — Я польщен встречей с людьми, которым удалось своими подводными исследованиями создать легенду, известную всему миру.

— Вряд ли мы сделаны из того теста, из которого творят легенды, — скромно заметил Питт.

— Меня зовут Хидеки Сума. Добро пожаловать на остров Сосеки.

— Я не могу сказать, что я в восторге от встречи с вами, мистер Сума. Трудно не восхищаться вашими антерпренерскими талантами, но ваши методы ведения дел — это что-то среднее между методами Аль Капоне и Фредди Крюгера с улицы Вязов.

Сума не привык выслушивать оскорбления. Он промолчал, глядя на Питта озадаченно и подозрительно.

— Неплохое у вас тут местечко, — сказал Джиордино, нагло приветствуя Тоси по пути к бару.

В первый раз за все время своего пленения Диас широко улыбнулся, пожимая руку Питту.

— Вы доставили мне огромное удовольствие своим появлением.

— Сенатор Диас, — сказал Питт, приветствуя законодателя. — Рад снова встретиться с вами.

— Я бы предпочел, чтобы при нашей встрече у вас за спиной был отряд «Дельта».

— Они пока в резерве, их придерживают для последнего акта.

Сума сделал вид, что не услышал последней фразы, и опустился в низкое плетеное кресло из бамбука.

— Что будете пить, джентльмены?

— Мартини с текилой, — заказал Питт.

— Текила и сухой вермут, — ответила Тоси. — С лимонными или апельсинными дольками?

— С лаймом, пожалуйста.

— А вы, мистер Джиордино?

— «Лающий Пес», если вы знаете, как приготовить его.

— По одной мерке джина, сухого вермута, сладкого вермута и чуточку горькой настойки, — уточнила Тоси.

— Сообразительная девушка, — сказала Лорен. — Она говорит на нескольких языках.

— И она умеет приготовить коктейль «Лающий Пес», — пробормотал Джиордино, и в его глазах появилось нечто вроде изумления, когда Тоси кокетливо улыбнулась ему.

— К черту этот треп! — нетерпеливо выпалил Диас. — Вы все делаете вид, что мы приглашены на дружескую вечеринку с коктейлями. — Он нерешительно помедлил и затем обратился прямо к Суме. — Я требую ответа, почему вы нагло похитили членов Конгресса и удерживаете нас как заложников. И, черт возьми, я хочу это знать немедленно.

— Пожалуйста, сенатор, сядьте и расслабьтесь, — произнес Сума тихим, но ледяным тоном. — Вы нетерпеливый человек, который ошибочно полагает, что все, что стоит делать, нужно делать немедленно, в ту же секунду. В жизни есть свой ритм, о котором вы, западные люди, и понятия не имеете. Именно поэтому наша культура выше вашей.

— Вы просто самовлюбленная островная нация, вообразившая себя высшей расой, — огрызнулся Диас. — А вы, Сума, худший из них всех.

Сума, пожалуй, классический тип, подумал Питт. На лице этого человека не было ни гнева, ни враждебности, лишь высокомерное безразличие. По-видимому, Сума считал Диаса не более чем дерзким ребенком.

Однако здесь стоял также Каматори, вытянув руки по бокам, сжав кулаки, с лицом, искаженным ненавистью к американцам, ко всем иностранцам. Его глаза были прищурены, почти закрыты, губы вытянуты в прямую линию. Он походил на взбесившегося шакала, готового прыгнуть.

Питт еще раньше оценил Каматори как опасного профессионального убийцу. С небрежным видом он подошел к бару, взял свой коктейль и затем ловко занял место между Каматори и сенатором, бросив на японца выразительный взгляд, говоривший: «Сначала тебе придется пройти мимо меня». Этот трюк сработал. Каматори забыл про сенатора и уставился на Питта прищуренными глазами.

Почти точно в назначенное время Тоси отвесила собравшимся поклон, сложив ладони меж коленями, так что Шелк ее кимоно зашуршал, и объявила, что ужин готов и сейчас будет подан.

— Мы продолжим нашу дискуссию после ужина, — сказал Сума, сердечно приглашая всех занять место за столом.

Питт и Каматори были последними, кто сел за стол. Они молча, не мигая, смотрели друг другу в глаза, как два боксера, старающиеся победить соперника взглядом, пока рефери зачитывает наставления перед боем. Красные пятна проступили у Каматори на висках, его вид был мрачным и зловещим. Питт подлил масла в огонь, насмешливо ухмыляясь.

Оба мужчины знали, что скоро, очень скоро один из них убьет другого.

Ужин начался с древнего кулинарного представления. Человек, которого Сума представил как мастера сикибото, вошел в зал на коленях, держа перед собой ровную доску. На доске лежала рыба, которую Питт определил как бонито. Одетый в костюм из шелковой парчи и высокий островерхий колпак, мастер сикибото продемонстрировал стальные палочки для еды и длинный прямой нож с деревянной ручкой.

Орудуя этими предметами с такой быстротой, что они сливались в сплошное блестящее пятно, он разрезал рыбу на предписанное традицией число ломтиков. Завершив это ритуальное действо, он поклонился и удалился.

— Это повар? — спросила Лорен.

Сума покачал головой.

— Нет, это просто мастер, выполняющий церемонию разрезания рыбы. Повар, специализирующийся в эпикурейском искусстве приготовления блюд из морских рыб, теперь снова соберет рыбу, которая будет подана в качестве закуски.

— Вы держите в кухне больше одного повара?

— У меня их три. Один, как я упоминал, является экспертом по приготовлению рыбных блюд, один — мастер по приготовлению мяса и овощей, и один, сосредоточивший свое мастерство исключительно на супах.

Прежде чем была подана рыба, им предложили горячий подсоленный чай со сладкими печеньями. Затем всем раздали влажные горячие полотенца «осибори» для вытирания рук. Затем в зал вернулась рыба, ломтики которой были аккуратно сложены на прежние места, и съедена сырой, как сасими.

Сума, казалось, наслаждался, наблюдая за тем, как Джиордино и Диас с трудом справляются со своими палочками для еды. Его несколько удивило, что Питт и Лорен ели этими парными кусочками слоновой кости так, как будто привыкли с рожденья держать их в руках.

Каждое блюдо умело и безошибочно подавалось парой роботов, длинные руки которых снимали со стола и ставили на него тарелки невероятно быстрыми движениями. Ни одна крошка еды не упала с тарелок, и ни разу не было слышно ни звука, когда тарелка касалась твердой поверхности стола. Роботы заговаривали только тогда, когда им нужно было спросить, закончили ли гости есть то или иное блюдо.

— Кажется, вы одержимы идеей автоматизированного общества, — обратился Питт к Суме.