и не зря! Не зря мы оставляли засаду, не зря мужики почти два дня в степи просидели, вообще всё не зря. Ну или как то так.

Подошёл Мишаня.

— Чего разглядываешь Лёнь?

— Да вон. — отвлёкся Леонид, — сам погляди...

Миша взял у него бинокль и поднес к глазам.

— Ну да. Серьёзно. — охарактеризовал он увиденное. — И чего делать будем?

Леонид усмехнулся.

— А что, есть варианты? План Б разумеется...

— Это какой?

— Пока за нами катись, а как рукой махну, обгоняй и гони что есть мочи. Ты понял?

Тот кивнул.

— Ну тогда всё, по коням.

И мы не задерживаясь разбежались по машинам.

Нервов не было, скорее наоборот, в предчувствии неизбежного меня одолела апатия. Даже не задумываясь что и как, я рулил куда указывал напарник, сосредоточившись непосредственно на управлении.

На пыль и тряску внимания уже не обращали, машины, гремя железяками, бодро неслись по степи. Но как бы я не давил на газ, преследователи уверено догоняли.

Проехали взгорок, вышли на плато, впереди я увидел чилигу.

— Как скажу поворачивай! — Леонид перебрался назад и периодически высовывался из люка.

Всё тряслось и гудело. Уаз практически летел над степью. Руль мелко вибрировал, старательно стремясь вырваться из рук. Настроение улучшалось.

— Поворачивай! — прокричал Леонид, и я не тормозя, потянул руль вправо. Раньше я боялся закладывать такие виражи, думал что уаз опрокинется, умом понимал что он хоть и высокий, а центр тяжести достаточно низко расположен, но никак не мог перебороть себя. Пока как-то раз не прокатился с одним из станичников, тот пол жизни проработал в скорой на буханке, и об уазах знал всё, так вот он такие фортеля выделывал, что глядя на это, мои опасения развеялись сами собой.

Потом я и сам попробовал, — там, возле дома, сначала закладывал радиус побольше, потом уменьшал его до тех пор пока машина не стала входить в повороты юзом. Единственное чего не хватало Зяме, так это двигателя, всё таки сто лошадей для такого крокодила как-то маловато.

Уаз выровнялся, я перегазовался, и с трудом воткнув вторую, полностью утопил педаль газа.

— Сбавь немного — прокричал Леонид, — Мишаню вперёд пропусти!

Втыкаю третью и тихонько подгазовываю, так чтобы не терять разгон, но и не сильно ускоряться.

В машине всё летает, солнечный козырёк свалился куда-то под ноги, кривой бьётся о железные ножки кресла, — он там всегда лежит, с боков поджатый, а сейчас видимо вылетел от тряски.

Буханка натужно ревёт и уходит вперёд. А в зеркалах уже виднеется погоня. Ну как виднеется, кто ездил на Уазе тот знает что такое его зеркала, — они трясутся так, что разглядеть хоть что-то практически нереально. Но это ладно, оглянувшись пару раз я убеждаюсь что преследователи уже рядом, ещё немного и можно будет разглядеть лица сидящих в первой машине.

Леонид скрывается в люке, и сразу же начинает стрелять. Короткая, короткая, длинная. — Огрызается его автомат.

Я дожидаюсь когда буханка уходит далеко вперёд, и бросая узду, заставляю взреветь мотор.

Что-то разглядывать, или на что-то отвлекаться уже выходит, скорость растет, и я полностью отдаюсь рулежке.

— Правее! Правее бери! — орёт Леонид засовываясь обратно в кабину. Толстяк освободился от кляпа и противно верещит, я поворачиваю, и метрах в ста впереди вижу густой куст чилиги с торчащим из неё длинным прутом — это специально выставленная отметка — туда ехать нельзя, нужно брать правее — об этом то и кричал Леонид.

Доворачиваю руль и немного сбавляю скорость, мне нужно чтобы преследователи поехали точно по моим следам, иначе они могут нарваться или на закопанный пикап, или на одну из стрелковых позиций.

Леонид стреляет всё чаще, отвечают ли ему, я не знаю, грохот стоит такой что даже его автомат воспринимается как что-то неблизкое.

Пролетаю мимо куста, газую на полную и приготовившись, жду когда заработает пулемёт. Боюсь не услышать, но надеюсь на Леонида, он в люке не только всё слышит, но ещё и видит.

— Тормози! — Орёт он, бью по тормозам, поднимая пыль уаз идёт юзом, и вопреки опасениям отчетливо слышится глухое стаккато пулемёта и автоматные очереди.

Когда машина окончательно останавливается, глушу мотор и подхватив автомат выскакиваю наружу.

Всё только началось, но первая машина горит вместе с водителем — его видно, он наполовину торчит из окна, вторая стоит к нам боком и явно выведена из строя, а оставшаяся пара быстро пятится назад.

Это огромный квадратный крузак, грязно-зеленого цвета — типа камуфляж, и столь любимый местными бандитами китайский пикап с пулеметом в кузове.

Пулемётчика не видно, либо убит, либо его и не было — пока непонятно.

Перекатываюсь к колесу и используя капот как укрытие несколько раз стреляю по зелёному, целясь в водительское окошко, оно справа, машина то японская... Окно взрывается брызгами и крузак замирает.

В ответ не стреляют, пикап ещё несколько секунд движется, но когда на него переключается пулемёт — прошивая металл как бумагу, тоже застывает.

Всё стихает.

Выглядываю поверх капота. Вроде никого. Первая машина так и горит, но как-то неохотно, огня почти не видно, только дым из под капота. Остальные тоже покоцаны, но гореть не собираются.

Внезапно чувствую резкий неприятный запах. Сначала не пойму, может показалось? Но нет, не показалось. Приседаю и заглядываю снизу под капот — а там черно и всё в масле. Заглядываю глубже и тут же нахожу причину — разбит двигатель. С водительской стороны пробито крыло — отчетливо видны три круглых отверстия, и такие же дыры — только не круглые, в моторе. Видимо всё же пулеметчик в пикапе был, и успел таки полоснуть по единственной видимой цели.

Задумываясь куда ещё могли попасть и что разбить, вспоминаю про толстяка, он чего-то притих, пока ехали верещал, а сейчас тишина.

Осторожно прохожу к задней двери и открываю. — Ну точно, лежит с пробитой башкой, весь пол кровью залил.

Мне его не жаль. Досадно лишь что поговорить нормально не успели, а так и хрен бы с ним. Знал на что шёл.

А вот Зяму жалко до слёз. Движку точно хана, разбит сам блок, тут уж только новый искать. В станице точно нету, так что без вариантов, пешком буду