— Пусть убирается, — сказал Алек, хотя Серегил не сделал и попытки догнать его. — От него всё равно никакого проку.

— Я тоже так думаю.

Алек спустил Себранна на землю и встал впереди него.

— Стой там.

Рекаро захныкал и вцепился сзади в его камзол.

— Я думаю, ты был прав: относительно оракула и всего остального, — сказал Серегил, качнув головой.

— Спасибо за эти слова, тали.

— Полагаю, лучше поздно, чем никогда.

Собаки настигли их первыми — шесть огромных догов. Холки их были вздыблены, морды опущены вниз.

— Разберись с собаками, — процедил Алек.

Серегил постарался охватить взглядом как можно больше из них и произнес заклинание:

— Соора таласси!

Две собаки тут же успокоились, высунули языки и завиляли хвостами.

Серегил быстро повторил это ещё раз, и в третий раз, затем отослал их на север.

Конечно, это немного облегчило ситуацию, и всё же, когда всадники поравнялись с ними, Серегил насчитал не менее двадцати человек, во главе с Ихакобином. По меньшей мере половина из них были лучниками.

— Эх, как я сейчас жалею, что мы потеряли твой лук.

— Я тоже. Я бы проредил их ряды.

Алек помедлил, а потом сказал:

— Им нужны я и Себранн…

— Даже не думай об этом. Если мы падем, то падем вместе.

Алек отважно улыбнулся, но глаза его были печальны.

— Кари всегда говорила, что ты доведешь меня до погибели. По крайней мере, мы сможем вместе найти Врата.

— Мы ещё не умерли.

Ихакобин и его люди осадили коней в нескольких шагах от них и выстроились для окружения.

— Хозяин, Кенир убегает, — сказал один из воинов Ихакобину. Илар был уже далеко, почти скрывшись из виду.

— Я займусь им попозже.

Алхимик положил руки в перчатках на луку седла и поднял брови, глядя на Серегила.

— Ты взял кое-что, принадлежащее мне.

Серегил приподнял кончик своего меча, обретя теперь убийственное спокойствие.

— Я могу сказать то же самое.

— Говори что хочешь. Очень скоро тебя скормят собакам.

Переключив своё внимание на Алека, Ихакобин произнес:

— Ты тоже обокрал меня, Алек, и к тому же сбежал от меня, но я готов проявить немного милосердия. Опусти свой меч и принеси мне рекаро.

— Поцелуй меня в задницу, илбан!

Ихакобин улыбнулся.

— По-моему, это было первое, что я от тебя услышал. И я обещал тебе, что ты об этом пожалеешь.

Он дал знак рукой. Два стрелка возле него подняли луки и прицелились.

В Серегила.

Всё вокруг стало очень чётким и ясным, как всегда в критические моменты. Серегил мог разглядеть острые стальные грани наконечников стрел, и, кажется, даже сосчитать перышки на их древках. Он услышал скрип тетивы, и уже не было времени куда-то бежать…

Что-то ударило его в бок, очень сильно, и он упал. В него уже раньше не раз попадали стрелой, но ощущения бывали совсем иными. Однако прежде, чем он успел осознать это, Алек, бездыханный, рухнул на него сверху.

Серегил слегка оттолкнул его, пытаясь подняться, но Алек был недвижим.

— Алек?

Он был обмякший и слишком тихий. Серегил приподнялся на локтях.

Алек лежал лицом кверху, все еще широко раскинув руки, пытаясь защитить Серегила, и две стрелы торчали из его груди — одна возле сердца, другая чуть ниже горла. Смертельные раны.

Из его губ донесся слабый булькающий звук, и хлынула кровь — потекла по подбородку. Глаза его были открыты и взгляд, уже неподвижный, отражал мрачное серое небо. Он умирал.

Алек умирал, и даже Себранн не мог помочь ему теперь.

Задохнувшись криком, полным ярости и боли, Серегил вскочил на ноги, подхватил свой меч обеими окровавленными руками, и бросился навстречу собственной смерти.

Кари снимала крышку с чайника, когда на неё вдруг пахнуло жутким холодом. Она с грохотом выронила её и осела на скамью.

— Что случилось? — воскликнула Иллия, опускаясь на колени возле матери и обнимая её руками, чтобы не дать упасть. — У тебя что-нибудь болит?

— Нет, — слабым голосом отозвалась Кари, проводя рукой по лбу. На нем за какую-то минуту выступил холодный пот. — Не знаю что такое. Должно быть, гусь перешел мою могилу…

Она сказала об этом как можно беспечней, но вдруг прижала дочку к груди и всхлипнула:

— Ох, чует мое сердце! Что-то… Где дети? С ними всё в порядке?

— Они во дворе, мам. Прошу тебя, не плачь! Клянусь тебе, с ними всё хорошо. Вон же они, глянь за дверь.

Услышав переполох, прибежали испуганные Герин и Лутас.

— Мама, что случилось? — закричал Герин, зарываясь лицом в её юбки.

Кари сгребла обоих малышей и Иллию в охапку, но тоска так и не отступила. О благословенный Дална, молю тебя! Только не сейчас, когда он так далеко от дома!

В глубочайшем тайнике под Храмом в Сарикали рассмеялся Оракул Дракона. Далеко в горах, за Перевалом Дохлого Ворона, что возле Тира, проснулась в своей хижине темноглазая полукровка, и слезы были у неё на щеках.

Берег Пленимара темной чертой проступил вдали на самом горизонте. Микаму не сиделось на месте, и он то вышагивал по палубе, то стоял, держась за поручни на носу корабля. Казалось, что с течением времени земля нисколько не становится ближе. Капитан пообещал, что высадит их на берег где-нибудь неподалеку от Риги уже к полуночи, но ветер постоянно менялся, и Микам должен был отметить, что он и его напарник сильно нервничают.

— С чего же начать, когда мы туда доберемся? — не находил себе места Микам, признавшись наконец себе в том, чего он ни за что не сказал бы Теро.

В этот самый момент на него налетел порыв такого ледяного ветра, что волосы зашевелились на голове. Медленно повернувшись, он ухватился рукой за поручень, чтобы устоять на ногах.

— О, нет, Иллиор!

Замерзший и немало удрученный, Теро ушел в каюту передохнуть. Несмотря на все его заверения Микаму, он знал, что быть может им не удастся отыскать Серегила и Алека, даже если те окажутся на самом побережье. Все его попытки обнаружить их пока что оканчивались ничем. Создавалось ощущение, что Алека кто-то накрыл шапкой-невидимкой. И только одному Иллиору было известно, какой прием ждёт их в Риге — даже с торговцами из Гедре, готовыми поручиться за них.

Лежа на узкой койке, он прикрыл рукой глаза, проклиная свою беспомощность. О терзаниях же Микама он мог только догадываться: такое разочарование каждый раз сквозило в его взгляде, когда Теро со своей магией терпел очередное фиаско!