На подходе к Майнцу троица не решилась воспользоваться радушием местных баронов, опасаясь, что они могут узнать Эрика, а их гости догадаются, кто такая Линор. Поэтому они снова остановились на обычном постоялом дворе, в деревне к югу от Майнца, в стороне от дороги, по которой на Ассамблею прибывала знать со свитой. Ассамблея, запланированная на завтра, по счастью, должна была открыться позже, чем задумано, как и происходит обычно с событиями такого масштаба. Это давало им время найти Виллема и, что более важно, Жуглета, который — ив этом все трое были согласны — единственный в состоянии все уладить.

— Хотя, если разобраться, что улаживать-то? — вздохнула Линор.

Обмякнув, она сидела на полу в комнате, которую они сняли на троих. Характерный запах старых тряпок и прочие «прелести» веселья не прибавляли.

— Выгляжу я отвратительно. Император просто высмеет нас, если меня представят ему в таком виде. Даже если я смогу восстановить свое доброе имя, привлекательной в его глазах мне, наверно, уже не стать. — Она с извиняющимся видом улыбнулась стоящему у двери Эрику. — Боюсь, это была пустая трата времени и сил.

Жанетта, удобно раскинувшись на постели, зацокала языком.

— Ц-ц-ц! Если ты не откажешься от помощи гулящей девки, я могу использовать кое-какие трюки, и ты снова будешь выглядеть замечательно. — Она похлопала по мешку, который захватила с собой из Селестата. — Знаешь, тут не только мое свадебное платье. Тут еще и кое-какие волшебные снадобья. Однако прежде всего тебе нужно принять ванну.

Так и сделали. Линор, чисто вымытая с головы до ног, крепко заснула в постели рядом с Жанеттой, Эрик спал на полу. На следующее утро, выставив юношу из комнаты, Жанетта занялась приготовлением своей чудодейственной мази. Она смешивала свинцовые белила с розовой водой и щепоткой таинственного красного порошка до тех пор, пока не добилась оттенка, близкого к цвету кожи Линор. Сначала она нанесла мазь вокруг глаз — эта область особенно пострадала после недели пребывания на солнце, — а потом тончайшим слоем покрыла все лицо и тыльные стороны ладоней. После чего открыла дверь и впустила Эрика.

— Господи боже! — воскликнул он. — Ты вернула ей лицо!

Растеряв все слова, он покачал головой и рухнул у ног Линор на колени.

— Кузина, вы…

Линор посмотрела на Жанетту, не зная, какими словами выразить свою благодарность, и в конце концов просто обняла ее.

— Не вздумай плакать, а то все потечет, — отрывисто бросила Жанетта, которой было очень приятно это объятие.

Теперь оставалось добраться до Майнца. Эрик никогда здесь не был, но без труда нашел дорогу к лучшей гостинице города. На подходе к ней оба коня вскинули головы и громко заржали. Из-за стены гостиницы им ответил другой конь.

— Я доверяю звериному чутью, — просиял Эрик. — Это Атлант!

Так оно и оказалось. Гостиница, из которой открывался вид на Вишневый Сад, выглядела большой и красивой. Их направили вверх по лестнице рядом с дверью в общий зал.

— Вы уверены, что справитесь? — заботливо спросил Эрик Линор. — Может, хотите, чтобы я поднялся первым и подготовил его?

— Нет, я сама, — покачала головой она.

Они поднялись по лестнице, Жанетта отстала на несколько шагов.

Наверху у двери, на маленькой, огороженной перилами площадке, уронив подбородок на грудь, спал молодой стражник. Линор попыталась обойти его, но внезапно он вскочил, схватил ее за руку, с силой толкнул к перилам и приставил к горлу нож.

Лица Жуглет и Линор оказались совсем рядом, их взгляды встретились. Нож задрожал в руке менестреля. Эрик боялся, что, если закричит или сделает неосторожное движение, Жуглет может чисто рефлекторно нанести удар.

— Это я, — прошептала испуганная Линор. — Жуглет, это я, я невиновна… Я знаю, ты знаешь, что я невиновна, пожалуйста…

Жуглет, напуганная появлением этого призрака, выронила нож из дрожащей руки.

— Госпожа, — хрипло выдохнула она и поклонилась. — Боже, я едва не перерезал вам горло. — Она опустилась на пол, стиснув руки и учащенно дыша. Потом, немного придя в себя, добавила: — Я знал, что вы придете, госпожа. Я ждал вас. Вы — вот кто «белый рыцарь». Вы сама невинность… Где этот проклятущий Эрик?

— Здесь, — стоя на верхней ступени лестницы, откликнулся тот, не делая никаких попыток защититься.

Жуглет перевела взгляд на девушку.

— Он не причинил вам вреда?

Нет, — ответила Линор, а Эрик залился краской. — Моя мать поняла, что произошло, и помешала этому. — Поймав недоумевающий взгляд менестреля, она пояснила: — Сенешаль узнал о родимом пятне от моей матери. Он напоил ее, и она наговорила много лишнего.

— Ваша мать? Наговорила много лишнего?! — недоверчиво переспросила Жуглет, но тут заметила стоящую чуть ниже по лестнице Жанетту и вытаращила глаза.

Некоторое время она молча разглядывала всех троих и наконец пробормотала:

— О небеса! Должно быть, интересное у вас было путешествие.

Линор опустилась рядом с ней на колени.

— Я пришла, чтобы восстановить свое доброе имя в глазах Виллема…

— Не Виллема, — перебила ее Жуглет. — Нет, моя госпожа, вы должны восстановить свое доброе имя в глазах императора.

— Я объясню ситуацию Виллему, он все поймет и, конечно, сумеет убедить имп…

— Нет, нет, нет. — Жуглет поднялась, внезапно почувствовав, как сильно одеревенело тело от долгого сидения. — Этого недостаточно. Все выйдет из-под контроля, поползут слухи, питая другие слухи. Нет, вы должны оправдаться публично.

Она задумалась в разгорающемся утреннем свете, осторожно разминая затекшие конечности.

— У тебя есть идея получше, чем пойти к брату?

— Конечно. — Пауза. — Подождите немного, дайте мне сообразить.

— Можно я повидаюсь с ним, пока ты думаешь? — умоляюще спросила Линор. — Мне невыносима мысль, что он поверил этой клевете, и я хочу…

Однако у Жуглет уже созрел план.

— На самом деле он не здесь, госпожа, и идти к нему времени нет. Ассамблея… вот-вот начнется. По счастью, вчера Конрад решил использовать свое положение и разослал герольдов с приказом всем гостям собраться здесь, перед церковью, а не на той стороне реки, как обычно. Мы выигрываем несколько часов — пока все переправятся. У вас есть с собой что-нибудь из ваших драгоценностей?

— Я взяла все, — ответила Линор.

— И свадебное платье, — добавила Жанетта, усмехаясь уголком рта.

Маркус, в официальной черно-золотой ливрее, оставшись один в спальне императора во дворце архиепископа, подравнивал бороду, думая о том, как это легко — перерезать себе горло. С того момента, как Конрад заявил, что Виллем женится на Имоджин, он полностью погрузился в черную меланхолию. Теперь, чтобы защитить его возлюбленную, требовалось чудо или кто-то чрезвычайно хитрый, способный на головоломные интриги. Сам он не имел больше мужества для подобных дел.