Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо, я всё поняла, Тамара Петровна. До свидания.
Попрощавшись с врачом, сразу заказываю такси через приложение, и к тому моменту, как я выхожу из клиники, оно уже ждёт меня неподалёку от автобусной остановки.
Из-за поставленного тонуса чувствую себя немного подавленной. Тамара Петровна сказала, что на данный момент волноваться не о чем, но я никак не могу избавиться от мысли, что это моя вина.
Нет, я не перегружаю себя. Да я вообще сейчас практически ничего не делаю. Разве что ужины Глебу готовлю… На работу Воронцов меня в итоге так и не пустил. Я за всё время появлялась там всего несколько раз на пару-тройку часов. И на данный момент я действительно в основном то и делаю, что отдыхаю. Только…
Только после нашей с Глебом поездки в загородный комплекс я всё никак не могу избавиться от чувства нервозности.
Всё из-за проклятой вывески на торце ресторана…
"Вы обладаете властью, если другие думают, что вы обладаете властью”
Любимая цитата моего бывшего мужа…
У Рената в Москве была сеть крупных гостиниц, и в холле каждой из них висела эта надпись. Она сопровождала меня повсюду на протяжении всего периода нашего брака…
Та же самая надпись красовалась на стене в его кабинете. И в нашей спальне, прямо напротив постели. Когда Ренат ставил меня на колени и насиловал, эта проклятая цитата была единственным на что я смотрела…
"Вы обладаете властью, если другие думают, что вы обладаете властью”
По сути, в нашем браке с бывшим мужем всё было именно так – он имел надо мной власть, потому что я сама позволила этому произойти. Сама сказала “да” в ЗАГСе, сама поставила подпись в свидетельстве о регистрации брака.
Вот такой выбор без выбора…
От воспоминаний о своём прошлом по коже снова начинает гулять холод, который мне словно под рёбра пробирается. Кажется, я даже чувствую, как у меня леденеют лёгкие. И сердце по привычке начинает барабанить в истерическом припадке.
Закрываю глаза и медленно выдыхаю. Сжимаю до скрипа ремешок своей сумки и медленно считаю от десяти в обратном направлении.
Надо же… прошло ведь уже больше полугода. Рената давно нет рядом. За всё это время мы ни разу не виделись, он не звонил мне, не пытался найти. Да он и не станет. Зачем? Теперь я ему уже не нужна. Только вот мне до сих пор всё так же страшно. Даже от одной мысли об этом мужчине. На малейшее упоминание, любую мелочь, которая, хоть как-то косвенно с ним связана, мой организм реагирует панической атакой…
Я боюсь, что эта безотчётная паника, которая снова поселилась во мне, после того, как я увидела ту злосчастную цитату в загородном комплексе, могла спровоцировать тонус.
Наверно, пора признать, что я не в состоянии справиться с этим страхом в одиночку… Обещала, себе, что справлюсь, но не смогла. Хотела быть сильной, но очевидно у меня не выходит. Но что я действительно могу сделать, так это не позволить прошлому испортить моё настоящее и будущее. Не позволить ему хоть как-то повлиять на мою беременность и здоровье моих детей. Этого я себе никогда не смогу простить.
Глеб ведь давно уже начал догадываться, что со мной что-то не так. А во время нашего первого секса, я уверена, что он понял, что оргазма я прежде никогда не испытывала. Думаю, пришло время рассказать ему всю правду. Может, если я не буду больше держать свои страхи в себе и найду в себе силы проговорить их с Глебом, мне станет легче…
Телефон в кармане пальто вибрирует. Оторвавшись от окна, смотрю на экран смартфона на котором высвечивается номер Воронцова.
– Почему не звонишь? – на том конце провода раздаётся его низкий, немного грубоватый голос.
– Ну у тебя же было совещание. Я не хотела отвлекать.
– Ты не отвлекаешь, Инна. Я же просил, позвони, как только выйдешь от врача, это что так сложно сделать?
– Прекрати раздражаться.
– Я не раздражаюсь, я за тебя волнуюсь! – замолкает, и даже не видя его лица я чётко представляю как он сейчас закрыл глаза и медленно выдыхает, чтобы не распсиховаться. – Ладно, что гинекологичка сказала? Всё порядке?
– Всё… хорошо, – отвечаю уклончиво, упираясь лбом в холодное стекло. Не хочу сейчас говорить о тонусе. Во-первых, там нет ничего критичного, а во-вторых, не хочу о таких вещах рассказывать по телефону. – Глеб, а… ты во сколько сегодня домой придёшь?
Тут же напрягаюсь. Хочу поговорить с ним сегодня вечером. Не хочу тянуть, снова себя накручивать. Правда… я немного волнуюсь, как Глеб воспримет такую информацию. Он ведь даже не знает, что я была замужем…
Но тогда тем более лучше рассказать как можно быстрее. Иначе помимо проклятой цитаты я буду нервничать ещё и от неизвестности.
– Инн, я сегодня домой не приеду.
– В смысле? – тут же напрягаюсь. – Что значит не приедешь? Снова в загородный комплекс надо?
– Нет. Да, бл*ять, – чертыхается. – Мне сейчас клиенты звонили московские, которые у нас заказывали оформление дочернего предприятия в Питере. Их юрист что-то зафаршмачил в договоре, нужно срочно лететь в Москву переоформлять документы. Борцов с женой и ребёнком в Рязань уехали, так что лететь придётся мне.
– А… они разве не могут тебе документы отправить по почте?
– Нет, нужны две “живые” подписи – с их и с нашей стороны. Так что я должен поехать.
– А когда ты вернёшься?
– Послезавтра, Инн. Я ненадолго уеду. Не волнуйся, если что-то тебе понадобится, звони Стасу, я его уже предупредил, он тут же примчит.
– Да нет, я же не из-за этого… – проговариваю практически шёпотом.
Настроение мгновенно портится. Настолько, что я вдруг начинаю ощущать резкий упадок сил. Это ещё одно отличие от брака с Ренатом. Если он вдруг уезжал в командировку и не брал меня с собой, то для меня это был настоящий праздник. Глеба же мне не хочется отпускать даже на день. От одной мысли, что нам придётся расстаться в груди становится так невыносимо тяжело, как будто там что-то очень болезненно давит.
Интересно, а он испытывает что-то хотя бы отдалённо похожее на то, что испытываю я?
Я не знаю… Глеб никогда не говорил
