Почему именно в «Зергуте» должны знать адрес Данилы? Да потому, что там работает его сестра Марина, а уж ее-то адрес администрации, факт, известен. Возможно, они живут в одном доме, возможно, нет, но уж Марина-то непременно поможет Алёне, когда узнает, что Даниле грозит беда.

Утвердившись в правильности решения, Алёна стала вспоминать свое паническое бегство с Ковалихи. Интересно, после столь внезапного исчезновения «девушки из «Видео» языкастая Марья Юрьевна доложила об этом сотрудникам милиции? И если да, не усмотрели ли они в факте сего исчезновения некоего криминального оттенка? А если да, то какие предпримут шаги? Окажись на их месте Алёна (а ей довольно часто приходилось оказываться на месте всевозможных следователей, прокуроров, адвокатов, оперативников и рядовых милиционеров, сочиняя свои детективы), она взяла бы у Марьи Юрьевны и Сергея Иваныча подробный словесный портрет беглянки и отправилась бы с ним в магазин, где собрала бы сотрудников и спросила, работает ли здесь дама с такими-то приметами, одетая так-то и так-то. Понятное дело, все сказали бы — нет, и это преисполнило бы представителей компетентных органов немалыми подозрениями. Однако менеджер по продажам Виталий не замедлил бы сообщить, что некоторое время назад вручил даме с такими приметами письмо от покойного Константина. Это усугубило бы подозрения товарищей Спиридонова и Кузьмина (вроде бы Алёна правильно запомнила их фамилии)… Очень может быть, что они возымели бы самые серьезные намерения относительно пресечения действий незнакомки в серой шубке с помощью самых крутых мер, предусмотренных законом…

«Вот еще только подозрений по совершению убийства мне не хватало, — подумала Алёна. — А впрочем, у меня алиби. Или нет? Я появилась в «Видео» примерно в то время, как бедную Варвару Петровну пришла навестить ее дочка Клара и обнаружила два мертвых тела. То есть я могла совершить это злодеяние, а потом идти отрабатывать алиби у Виталия… Теоретически возможно. Но невозможно практически: я была дома! Кто это докажет? Сусанна, с которой мы вместе выходили из подъезда. Еще тот парень, который на заборчике сидел, но я ж не знаю, где его искать в случае чего… да и вряд ли он меня вообще запомнил! Хотя я его откуда-то знаю, только не знаю откуда. И еще меня видел тот ужасный, с белыми волосами, он, конечно, как свидетель тоже не годится, да и расчудесно… брр, век бы его не вспоминать! Ладно, спокойствие, только спокойствие. Может, доказывать алиби и не понадобится. Во-первых, меня Марья Юрьевна вряд ли до такой степени разглядела, чтобы дать нормальное описание, во дворе темно было. Но сыскарям довольно будет, что я якобы из «Видео», а там Ира, которая глядела на меня так ревниво… Ревнивый глаз — два раза алмаз! Она меня обрисует во всех деталях. То есть мое описание у милиции будет, а и мои фото, и мои описания в базе данных имеются, и уже давно — сколько раз я вмешивалась в разные ужасные дела и сколько раз меня считали если не прямой их исполнительницей, то уж факт — соучастницей? Много раз это было, и это тоже факт. Ну и ладно, они выяснят мою личность и поймут, что я тут совершенно ни при чем, не могу быть при чем, просто вечно оказываюсь там, где не надо, вернее, там, где надо, — и отвяжутся. А если не отвяжутся? Ну, в крайнем случае меня отобьет Лев Иваныч Муравьев… а он все же начальник следственного отдела городского УВД, с ним посчитаются даже самые подозрительные! И хоть он меня терпеть не может, все же немало пользы поимел благодаря мне. Сколько преступлений раскрывала я, можно сказать, одним только напряжением мысли? Очень даже немало![16]

То есть я отобьюсь от обвинений, в этом можно ничуть не сомневаться и даже беспокоиться об этом не следует. А вот о чем следует беспокоиться, так это о том, что силы правоохранительных органов будут отвлечены на мои поиски, в то время как им, силам, следует быть сосредоточенными на розысках подлинного убийцы. Вернее, подлинной…»

Алёна похлопала по боку сумки, в которой лежала тетрадка, а в тетрадке — фото сумрачной женщины в куртке, фото, сделанное в «Шоколаде».

Может, позвонить Льву Иванычу и сказать, что у нее есть фотка некоей женщины, а у некоей женщины есть ее браслет…

Нет. Прежде чем звонить Льву Иванычу, фигурально выражаясь, надо сначала хорошенько накушаться гороху, как говаривал Гарик Черноиваненко, наилюбимейший герой наилюбимейших книг детства и юности Лены Володиной (как давным-давно звалась наша героиня) «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», принадлежащих перу Валентина Катаева, наилюбимейшего писателя и Лены Володиной, и Елены Ярушкиной, и Алёны Дмитриевой. А выражаясь не фигурально, прежде чем Муравьеву звонить, нужно набраться немало терпения и иметь массу времени, потому что Лев Иваныч недоверчив в принципе, а главное, его страх как ломает перспектива в очередной раз признать правоту такой вздорной дамочки, каковой он считает — и не без оснований, прямо скажем! — Алёну Дмитриеву. Поэтому он будет всяко выёживаться, слушая ее, и делать вид, будто ничему не верит. Но времени убеждать его уже нет. Оно как-то незаметно перевалило за семь вечера. К девяти же Данила пойдет туда, где ему, очень может статься, уготована участь и его брата, и Константина.

Надо его предупредить? Надо!

Алёна посмотрела было в окно, чтобы определить, где она находится и далеко ли еще до «Зергута», как вдруг обнаружила, что машина стоит, а водитель сидит вполоборота и смотрит на свою пассажирку с полуулыбкой.

— В чем дело? — проговорила Алёна холодно. — Почему стоим? И что, с позволения спросить, вас так развеселило?

Неприветливость ее объяснялась не врожденной невоспитанностью (насчет манер у нашей героини было все вполне о’кей, и при надобности она могла блеснуть своей светскостью хоть на королевском приеме!), а тем, что она терпеть не могла быть застигнутой врасплох, оказаться в неловкой ситуации. И игривый взгляд симпатичного таксёра показался ей, погруженной в очень невеселые размышления, совершенно неуместным. Вообще эта братия — народ совершенно непредсказуемый. Во-первых, все как один обожают жаловаться на судьбу и свой таксопарк. Во-вторых, дико преувеличивают рост цен на бензин, и без того фантастический. В-третьих, не упустят случая с помощью клиенток устроить свою личную жизнь. Не описать словами, сколько раз наша героиня получала от водителей такси самые банальные и тривиальные предложения, совершенно не давая к таким вольностям ни малейшего повода! А один раз ей даже предложили выйти замуж — не столь давно, всего какой-то месяц назад, когда она от скуки стала спорить с водилой, который беспрестанно болтал и беспрестанно цитировал Пушкина, столь варварски перевирая цитаты, что даже не возникало охоты порадоваться его эрудиции. Алёна, которая Пушкина обожала и в самом деле знала довольно-таки хорошо (совсем хорошо его знать, как она была убеждена, просто нереально, потому что это бездна поглубже Марианской!), начисто уничтожила его поправками, но бедняга не обиделся, а напротив — впал в неконтролируемое восхищение, мигом влюбился и позвал Алёну замуж. Он не знал, что наша героиня, дважды побывав замужем, сделалась принципиальной противницей семейной жизни, тем паче с мужчинами своих лет и старше, зато превратилась в активную сторонницу недолговечных связей с гораздо более молодыми мужчинами… среди которых, к слову сказать, не было ни единого представителя славного племени вращателей баранок. Так что и этот довольно симпатичный седоволосый и темноглазый мужик напрасно улыбался ей, совершенно напрасно!