не сложилось, а ты, на твоем языке сказать, по любому в плюсе. Но я тебя все же прошу, ты Григория послушай и как он накажет сделай. Хоть ты и собака безродная и никакой не казак, но тоже божья тварь, и убивать тебя это грех, за который мне казачков отмаливать ой как долго придется. Но ништо, надо будет — отмолю.

Глава 29

Ответ священника, с одной стороны, меня порадовал. Он подтвердил, что я способен просчитывать титовские шаги. Именно сегодня на ужине мне выложат все карты, все аргументы, почему я должен примкнуть к заговору. Но одновременно, этот ответ меня крайне насторожил. Если поп сказал правду, а по нему было видно, что он верит в свои слова, мое положение не такое безопасное, как я рассчитывал. Если я не соглашусь стать частью заговора, меня, по крайней мере по официальной версии, которую мне выдают, просто убьют.

Тем временем священник попрощался и вышел из столовой. Не прошло и минуты как за ним закрылась дверь, и в комнату вошел новый персонаж. Невысокий, весь какой-то круглый мужчина лет пятидесяти. Тонкие золотые очки, белоснежная рубашка об воротник которой, казалось, можно порезаться, темно синий костюм, безупречные ботинки, золотые запонки и изящные, хоть и достаточно массивные часы. С первого взгляда мужчина внушал чувство уверенности, несмотря на излишний вес он был каким-то стремительным и собранным, как будто он заскочил на пять минут к своей команде отдать распоряжения и убежать дальше, творить великие дела. Его поведение мне чем-то напомнило доктора Ливси из советского мультика «Остров Сокровищ».

— Всем привет, друзья мои, — с искренней улыбкой поприветствовал вошедший, — не опоздал, смотрю вы еще не приступили к аперитивам даже? А я батюшку на крыльце встретил. Сбежал наш небесный щит, не стал пищу благословлять? Смотри, Григорий, я тебя сто раз предупреждал, наш Ираклий к себе строг, оттого и к окружающим строгость может примерять. Ты же знаешь, что он истово постится, ну что ты в самом деле его злишь?

— Да кто ж его злит та, Иван Сергеич, ему по положению положено пост держать, а я вот, мясо ем и что, я от этого меньше христианин чем он? Ну нет же, христианин это не по меню, это по поступкам.

— Мне крайне интересно вас послушать, уважаемые христиане, но может мы уже обсудим, убьете вы меня, или нет? — Мне откровенно надоели эти бесконечные красноречия моих похитителей. Прям как в книгах у Ремарка, каждый алкоголик в баре — настоящий философ. Такие диалоги интересно в книге прочесть, в жизни все куда проще и жестче.

— А вы, я так понимаю, наш основной кандидат на главную роль? — Мужчина протянул мне руку и крепко пожал. — Рад, очень рад, Иван Сергеевич, профессор, социолог, обществовед, политолог и даже политтехнолог. Мне коллеги много о вас рассказывали, да, признаться, я и раньше про вас слышал, моя тренинговая компания вам что-то когда-то даже проводила. Ну, не вам конечно, а вашим работникам.

— Рад знакомству, — я ответил на рукопожатие. — Джентльмены, раз хозяин дома не приглашает к столу, может сами банкет начнем? — Я, удерживая руку социолога в своей перевел взгляд с него на Виктора Ивановича, — мне очень интересно будет побеседовать с двумя профессорами. Учитывая предмет и возможные последствия. Тем более в вашей компании это же в порядке вещей, брать то, что хочется невзирая ни на что.

— Ах ты ж вороной-дрянной, — Титов сверкнул на меня глазами. — Ну что ты Максим, постоянно на острие хочешь влезть. Ты как человек, живущий в доме с низкими дверями. Вместо того, чтобы научиться пригибаться, ты каждый день продолжаешь биться об косяк головой.

Не отвечая на слова Григория я прошел к столу и уселся в ближайшее кресло, с шумом пододвинув его по паркету. Мне важно сесть напротив доктора, Виктора Ивановича. Для моего сегодняшнего плана мне необходимо видеть его реакции.

Как-то скомкано переглянувшись, оставшиеся двое мужчин расселись. Титов сел к доктору, напротив меня, социолог Иван Сергеевич занял соседнее кресло. Идеально. Из присутствующих политтехнолог меня интересует меньше всего, поэтому иметь возможность читать лицо и доктора, и Титова — это удачно.

Григорий подвинул к себе не замеченную мной ранее беспроводную кнопку, такие иногда используют для вызова персонала. Через мгновение дверь, не та, в которую мы все входили, а на противоположной стороне комнаты, открылась и в столовую вошли две официантки в черных широких брюках и плотных белых блузках. Сразу видно, по крайней мере в начале ужина ничто не должно отвлекать от беседы.

Официантки молча разлили воду и наполнили рюмки спиртным. Вопросов не задавали. Мне в широкий тюльпан на крохотной ножке плеснули граммов сто темного рома.

— Григорий Семенович, просили передать, что борщу еще минут двадцать настояться нужно дать. Или сейчас сервировать? — Одна из официанток, склонив голову в вежливом поклоне, смотрела на Титова.

— Ступайте, позову. — Григорий взмахом руки выслал девушек.

Очень, очень плохо. Неужели я действительно так просчитан титовскими аналитиками? Темный выдержанный ром в качестве аперитива это очень необычный выбор, но это именно то, что я бы и сам себе сейчас налил. Я украдкой взглянул на Григория. Следит, следит за моими реакциями. Такому человеку как он всегда требуется получать подтверждение своей правоты. Он от этого впадает в эйфорию и начинает чувствовать себя всесильным. Может проигнорировать алкоголь и пить воду? Хотя, тон беседы это не собьет, ломать логику там, где она кривая, дело бесполезное. А вот отыграть скорое опьянение или даже просто иметь костыли в виде алкоголя при разговоре — это может пригодиться. Взять паузу на глоток спиртного после сложного вопроса, на который влет отвечать не получается — нормальная практика в переговорах. И не забываем, что у меня сильная душевная, и, кххм, физическая травма после посещения тюрьмы. А теперь будем отыгрывать тотальное приятие ситуации и непротивление. Ну и непонимание очевидных вещей стоит продемонстрировать, нужно им дать трамплин для разговора, и чем менее догадливым они меня в начале вечера будут считать, тем больше информации мне выдадут.

— Я вот одного не понимаю, товарищи заговорщики, вот на кой я вам сейчас в этом конкретном месте нужен? Поводок вы мне надели, его действие я уже оценил. Слова о том, что никакое переливание крови мне не поможет я услышал и, откровенно, в них поверил. Когда мне дают выбор, умереть самому или убить, ну это же не выбор. Я понимаю, что я ваш, как минимум на месяц, пока из