– Что, молодой человек, ревнуете? Понимаю, понимаю, – с улыбкой отвечал Баюлис. – Красивая девушка. Я в твои годы тоже бы не прошел мимо нее. Но могу тебя успокоить. Все гораздо прозаичнее… Она учит его и другого нашего немца, Ганса Штольке, русскому языку. Им гораздо тяжелее, чем нам, в этом мире. Мы хоть среди своих – русских, а они – среди чужих, да еще и бывших врагов. Вот такая проза жизни, брат! Не расстраивайся и поверь мне, она тебя еще полюбит. Лучше займись делом, это всегда отвлекает от грустных мыслей.

«И то верно. Нечего раньше времени сопли распускать! Что-то ты раскис, боец Антоненко-младший! Ноги в руки, и вперед, на баррикады! Вернее, на стены, а еще точнее, на ворота древнего города!»

Когда они всем табором переселились поближе к городу, Макс нашел Лену и поинтересовался у нее:

– Лен, ты говорила, что раньше в Южной Америке была. Этот город Мачу-Пикчу?

– Да нет, Максик, я в Мачу-Пикчу тоже была. Это не он. Здесь все по-другому. Кое-какие детали, конечно, похожи. Но это не Мачу-Пикчу. Точно. Я вообще таких городов ни в Перу, ни в Боливии не видела. Что-то новое…

– А что похоже?

– Стены из больших плит немного похожи на стены крепости Саксайуаман, что возле Куско, древней столицы инков. Еще растительность одинаковая. Деревья, кустарники… Животные такие же встречаются…

– Значит, мы все-таки в Южной Америке?

– Вроде бы и похоже, но что-то здесь не так. Сама не пойму, такое ощущение, как будто мы в параллельный мир попали.

В первый день после постройки «лесов» возле проходной башни Максим вместе с другими изучал крепостные стены города. Нашли несколько каменных лестниц, по которым со стен спокойно спустились в город. Осмотрев ближайшие улицы и дома, поняли, что работать по их очистке придется много. Но кто-то до них здесь уже поработал – очистил центральную улицу. Как знали, что они сюда придут! Мистика какая-то!

Но задачу надо было выполнять. Освободить проход в город!

Вот уже два дня, как Макс в составе «мозговой» группы, состоящей из профессора Левковского, инженера Костромина и прапорщика Ольховского, по «лесам» поднимался на городские стены. Они никак не могли понять, каким образом древние жители закрыли ворота такой большой гранитной плитой и как ее убрать с дороги. Сначала два десятка бойцов пытались сдвинуть плиту в сторону. Даже с применением деревянного рычага, состоящего из нескольких бревен, у них ничего не получилось. Плита не шелохнулась. Кто-то предложил взорвать ее, взрывчатка ведь еще оставалась. Лейтенант Григоров предлагал расстрелять ее из пушки бронебойными снарядами. Но от этих идей отказались. И так уже много здесь нашумели. Пришлось вместо «силового» включать «мозговой» штурм.

После тщательного осмотра и изучения пришли к выводу, что плита, имевшая около четырех метров в ширину, три с половиной метра в высоту и метр в толщину, каким-то образом отодвигалась в сторону, освобождая проход вроде заслонки. Но где была та пресловутая «кнопка», они никак не могли установить. Пришлось всем вместе вспоминать все имевшиеся в истории механизмы запирания замков, шкатулок и так далее. Дошло до того, что подпоручик Костромин, взяв молоток у одного из водителей, принялся простукивать все камни в стенах башни в поисках пустот.

Пока старшая часть «мозговой» группы изучала башню внизу, молодежь поднялась на верхнюю площадку. За это время Максим уже немного познакомился с прапорщиком Ольховским, худощавым двадцатилетним парнем, и они, как ровесники, сразу перешли на «ты».

– Саша, а как ты в армии оказался? – поинтересовался у нового знакомого Макс. – И чем до войны занимался?

– Я до Февральской революции студентом был. Учился в Екатеринославском училище на горного инженера. После окончания училища сразу же пошел в школу прапорщиков. Только в октябре ее закончил, а тут большевистский переворот в Петрограде! Даже с немцами повоевать не пришлось.

– А почему ты к белым пошел, а не к красным? Ты же студентом был, а студенты – все революционеры.

– Не захотел к большевикам идти. Я Россию люблю, поэтому и пошел в армию, чтобы попасть на фронт, против немцев воевать. А большевики свою революцию на немецкие деньги сделали и немцам половину страны отдали. Разве мог я после этого с ними быть?

– Идеалист ты. А не боялся, что убить могут? И сам убивал?

– Понимаешь, на войне становишься суеверным. Я с судьбой заключил своеобразный договор. Меня не убьют и не ранят, если я не буду делать гадостей и убивать напрасно. Можно убивать только для защиты, но не расстреливать и не убивать бегущих. Я не палач. Страх, конечно, испытывал, я же нормальный человек, а не психически больной. Но когда вспоминал о договоре, то казалось, что пули и снаряды пролетают мимо меня.

– А что ты в армии делал?

– Командовал саперами. Руководил разными инженерными работами. А перед тем как сюда попасть, контузило меня, вот с обозом в Киев и отправили.

– Что, даже договор с судьбой не помог?

– Почему не помог, помог. Из всех, кто находился рядом, когда разорвался снаряд, один я в живых остался.

– Ну пускай тогда судьба нам и здесь поможет эту плиту с места сдвинуть. – Макс решил закончить разговор на душевные темы. Сколько ни говори, а плита-то на месте остается.

Они с Ольховским принялись тщательно осматривать поверхность площадки, выложенную небольшими прямоугольными каменными плитами. Четыре из них немного выступали вверх.

Они-то и привлекли внимание Александра:

– Посмотри, Максим, на эти плиты. Видишь, они отличаются от остальных. Даже имеются следы скольжения на боковых поверхностях. А ну давай-ка на них надавим!

Нажав на одну из плит, они поняли, что она поддалась и пошла вниз, сравнявшись с поверхностью площадки. Обрадованные, они стали давить на вторую плиту, но, на удивление, первая плита вновь стала подниматься вверх. Попробовали остальные плиты. Они также опускались вниз, но при этом поднимались другие, опущенные ранее.

– Это же как замок с секретом! – воскликнул Макс. – Здесь надо одновременно на все плиты давить.

Ольховский бросился к стене башни и позвал часть солдат, ожидавших внизу, когда их «мозговая» группа что-нибудь придумает. Вместе с ними на площадку поднялись и Левковский с Костроминым.

Увидев, как опускаются плиты, подпоручик воскликнул:

– А я думаю, зачем там эти выступы в стене! Да и пустоты имеются! А замочек вон как открывается! Умно!

Распределившись по плитам, по команде Костромина все одновременно надавили на них. Плиты сначала опускались свободно, но затем потребовалось приложить усилия, чтобы сровнять их с поверхностью площадки.

– Так держать! – скомандовал Костромин. – А мы с вами, уважаемый профессор, спустимся и попробуем сдвинуть те выступы!

Быстро спустившись, они организовали оставшихся внизу. Совместными усилиями удалось «утопить» в стены четыре выступающих больших камня, по два с каждой стороны башни.