Благодаря оздоровительным купаниям и заботе Екатерины Валерьевны командир полка Климович быстро шел на поправку. Несмотря на полученные раны, он уже спокойно мог сидеть на кровати, даже выходил с помощью нового ординарца на воздух посидеть на деревянном кресле-пеньке, поставленном для него на берегу озера. Постепенно к нему и Кожемяке вернулось зрение, но глаза еще побаливали, так что долго смотреть на яркий дневной свет они не могли.

Алексей Аркадьевич вновь приступил к командованию отрядом.

«Мне лучше диверсионной группой командовать, чем таким полком, – с облегчением думал Уваров. – Да и Бондарев успокоится, а то нервничает мужик, непривычно ему под пришельцем-то ходить».

На вечернее, после общего собрания, совещание командиров, в палатку Климовича решили пригласить и Полину. Здесь же присутствовала Екатерина Валерьевна, почти не отходившая от командира полка, к чему уже привык весь лагерь. Многие из бойцов за глаза называли ее «командирской женой», хотя между ними ничего и не было.

Одним из первых вопросов, рассматриваемых на совещании, было сохранение дисциплины среди подчиненных.

– Спокойная жизнь и отсутствие опасности расхолаживают людей, – жаловался политрук Жидков. – Раньше, при советской власти, люди понимали все с полуслова, а сейчас? На мои обращения многие просто не реагируют. Перестали верить в наши коммунистические идеалы! Все больше с попом общаются! Начинается разброд и шатание! Надо срочно навести порядок железной рукой, товарищ подполковник!

– Юра, ты что, для наведения порядка предлагаешь расстрелять каждого десятого, как Троцкий раньше делал? – с усмешкой спросил Дулевич. – Опомнись! Мы уже не там, где были раньше. Здесь есть люди, жившие совсем по-другому, не так, как мы. Да ты только намекни на это, тебя первым в расход пустят, припомнив все былое.

– А у нас уже двух женщин снасильничать хотели, еле отбились, – вдруг тихо произнесла Полина.

– Кто? Когда? – Все мужчины, кроме Климовича и Кожемяки, резко вскочили со своих мест.

– Два дня назад и вчера, – ответила женщина, поправляя юбку. – Но кто это сделал, женщины не говорят. Не разглядели. Им на голову что-то накинули и на землю повалили, но насильников спугнул кто-то. Это случалось, когда шли с купания, в лесу…

– Надо выставить посты вдоль лесной дорожки, – предложил Коваленко. – Или сопровождать женщин в баню и назад, в лагерь.

– Это не выход, – покачал головой Уваров. – К каждой юбке по бойцу не приставишь. Обязательно найдется желающий стать сменщиком на таком посту… Да и глупо это. Те, кто не попадет в охранники, будут ребят высмеивать, что они за юбки прячутся, не каждый такое выдержит. Нервозная обстановка, как правило, приводит к безрассудному бунту. Долго так продолжаться не может.

– Что же делать? Провести разъяснительную работу среди личного состава?! – воскликнул Жидков. – Но это мало чем поможет. Они уже и так на меня не реагируют. Политотдела нет, партии нет, НКВД нет. Да тут еще эти белые всех разагитировали…

– Значит, плохо работаете, товарищ политрук. У кого какие будут предложения? – обвел всех взглядом Климович.

– Можно мне сказать? – из укромного уголка раздался тихий женский голос.

Не ожидавшие этого, все повернулись. Екатерина Валерьевна встала с самодельного стульчика, чтобы все смогли ее рассмотреть. Делая перед совещанием перевязку раненым, она не успела выйти из палатки, да так и осталась в ней.

– Я, конечно, всех тонкостей воинской службы не знаю, хотя мой муж и был офицером, но в свои служебные вопросы он меня не посвящал, – начала она. – Но в отношении женщин я могу предложить одно…

– Что именно?

– Вы говорили, что надо приставить к каждой женщине по мужчине. Вот и сделайте это.

– Уважаемая Екатерина Валерьевна, мы уже обсудили этот вопрос, – вздохнул Уваров. – Это не выход из положения.

– Вы не так меня поняли, сударь. – В голосе женщины послышались иронические нотки. – Вы рассуждаете о женщинах, как мужчины. А я предлагаю решить эту проблему по-нашему, по-женски.

– И как?

– Очень просто. Выдайте всех женщин замуж. Вот и все.

– Не поняли?! Многие из них и так замужние!

– Это они там, в своем времени, были замужем, но сюда-то попали без своих прежних мужей, – пояснила Екатерина Валерьевна. – Теперь вряд ли мы вернемся назад, в свое время. Надо жизнь начинать сначала, как с чистого листа. Ведь если женщина одинокая, то ее каждый обидеть сможет, защитника-то нет. А когда у нее рядом будет муж или любимый человек, про которого все знают, она себя увереннее чувствовать будет. Никто обидеть и не посмеет. Не зря в народе говорят, за мужем как за каменной стеной. Вот так, милостивые государи.

– Тю! А ведь верно! – хлопнул себя по коленке Дулевич. – А ну попробуй тогда чью-нибудь жинку тронуть, все женатики тебя в порошок сотрут.

– Мысль хорошая. Принимается, – поддержал Климович, посмотрев на медсестру как-то по-особому, с нежностью. Потом внутренне одернул себя и, кашлянув, произнес: – Но как это практически осуществить? Опять наши женихи между собой передерутся.

– А вы не им дайте право выбора, а женщинам и девушкам. Женихов у нас много, а невест мало. Вот пусть невесты и выбирают сами, с кем они хотят дальше вместе жить.

– И батюшка для этого случая у нас имеется. Отец Михаил, – обрадовался Дулевич. – Обвенчает всех, и свадебку сыграем. Эх, нагуляемся!

– Церкви у нас нет, – возразил ему Коваленко. – Где будешь венчаться-то?

– Нет – значит, построим! – не унимался Дулевич. – Ради такого случая я на все согласен! А вообще-то по нашим, по советским, законам батюшка и не нужен вовсе.

– Видно, у тебя и невеста уже имеется? – усмехнулся Уваров.

– А то как же! Не зря же он возле девчат-медиков каждый день отирается, – рассмеялся Коваленко, уворачиваясь от шуточного удара Дулевича. – Уже всем там глаза намозолил!

– Чего ржешь, конь! У нас с Ритой чистая любовь! Понял! У меня к ней серьезные намерения, – вдруг покраснел Дулевич. – И она меня любит, а не тебя.

Между ними завязалась шуточная потасовка. При виде происходящего в палатке все начали смеяться, что немного разрядило напряженную обстановку.

Еле сдерживая смех, Климович прекратил это безобразие:

– Ну ладно, хватит! Повеселились, пора и честь знать. А то бойцы всякое могут подумать. Вы же командиры, а не мальчишки-школьники! Полина Семеновна! Попрошу вас об этом рассказать всем женщинам и девушкам. Если они, конечно, не возражают выйти замуж. Я, как командир полка, по советским законам имею полное право это оформить. Капитан Бондарев выдаст все официальные документы. Правильно я говорю, Игорь Саввич?

В подтверждение слов своего командира капитан Бондарев закивал головой.

– Всем командирам приказываю: провести беседы со своими подчиненными об ответственности за изнасилование. Карать будем строго, вплоть до расстрела. Лучше нас будет меньше, да лучше, – приказал Климович. – И вы, господа офицеры, – обратился он к присутствующим Невзорову, Новицкому, Костромину и Ольховскому, молоденькому прапорщику деникинской армии, – также поговорите со своими людьми. Объясните им, пожалуйста, что большинство наших женщин из сорок первого года, они воспитаны по-другому, не так, как до революции.