Страшная боль в затылке, когда он приземлился.

Но странно, боль сохранялась, даже стала еще сильнее. Как это возможно, если он умер? Забрал свою последнюю боль с собой в могилу?

Эхо открыл глаза. Над ним порхал Влад Семьсот семьдесят четвертый и Влад Двенадцатый – это он знал, пусть даже кожемыши ему не представились. Они схватили его своими крепкими когтями за шкирку и уносили его все выше и выше.

– Ой-ой! – воскликнул Эхо. – И большое спасибо! Вы опять спасли мне жизнь. Куда вы меня несете?

– Ты должен это увидеть! – сказал Влад Двенадцатый. – Такое случается не каждый день.

– Он погибает, наш прекрасный дом, – вздохнул Влад Семьсот семьдесят четвертый.

Они подняли его еще выше, чем он когда-либо поднимался. Он смотрел на замок Айспина сверху. Он казался ему детской игрушкой, как город Следвайя, который лежал у их ног. Здесь, наверху, сотни кожемышей порхали в ночном воздухе, многие из них совершали танец на фоне луны.

Из некоторых окон пробивалась сажа, вокруг стен длинным шлейфом летала темная пыль. Замок погибал. Он, подобно тонущему кораблю, уходил под землю. Вверх поднимались плотные черные облака превратившихся в пыль камней, и в них вспыхивали короткие проблески. Каменные стены скрипели и грохотали одновременно, когда разрушился древний деревянный балочный каркас, и подземные туннели и камеры наполнились обломками. Химикаты взрывали стены, и камни дождем сыпались на город. Языки пламени вырывались из открытых окон, и коричневые дымные грибы буйно росли в разные стороны.

– Я же сказал: это надо увидеть! – прохрипел Влад Двенадцатый.

– Наш прекрасный дом! – повторил Влад Семьсот семьдесят четвертый.

Замок теперь походил на каракатицу с множеством ног, а его башни превратились в гибкие щупальца, которые беспомощно бились, пока их не затянула бездна.

Эхо в какой-то момент показалось, что среди уходящих под землю руин мелькнуло лицо мастера ужасок – гримаса, окруженная черными кирпичами и искаженная неприкрытым страхом. Потом она стала сжиматься, и, наконец, ее поглотила бездна. Рушились один за другим этажи замка: крыша крыш, мавзолей кожемышей, лаборатория, удивительная кухня, секретная «золотая комната», залы с картинами Айспина, осиротевшие залы сумасшедшего дома, библиотеки, подвал в виде лабиринта, коллекция жира мастера ужасок, тюрьма Белоснежной вдовы. Все это исчезло в течение нескольких секунд. Казалось, что ожила одна из картин Айспина, изображавших природные катастрофы, – его произведение, которое уничтожило самого создателя. Остался только дымящийся кратер, на склонах которого, чудесным образом, нетронутый, лежал город Следвайя.

– Такую стропильную конструкцию нам больше не найти, – сказал печально Влад Семьсот семьдесят четвертый. – Нам теперь придется прозябать в каких-нибудь сараях и пещерах.

Эхо не мог разглядеть, где были ужасковые дубы, настолько все заволокло густым дымом. Их музыка, во всяком случае, затихла. Может быть, они вовремя исчезли? Или погибли под руинами стен?

– Нам надо сейчас проститься, – сказал Влад Двенадцатый.

– Да, – подтвердила другая кожемышь. – Нам надо поискать себе другое пристанище.

– Разумеется, – согласился Эхо. – Высадите меня просто где-нибудь в городе. – Боль в затылке становилась уже невыносимой.

– Нет, – возразил Влад Двенадцатый. – Мы должны проститься здесь и сейчас. Немедленно. – И он отпустил Эхо. Сейчас его удерживала только другая кожемышь.

– Эй! Что это значит? – воскликнул Эхо.

– Этого мы и сами пока еще точно не знаем, – сказал Влад Двенадцатый.

– Вы дважды меня спасли! – крикнул Эхо. – А сейчас вы хотите, чтобы я разбился? Вы шутите?

– Мы не шутим, – ответили оба вампира в один голос.

– Но в этом нет никакого смысла! – пронзительно закричал Эхо. – Я этого не понимаю.

– Никто не понимает кожемышей, – мрачно сказал Влад Семьсот семьдесят четвертый и тоже отпустил Эхо.

– Даже кожемыши! – добавил Влад Двенадцатый.

– Никто!

– Никто!

И вампиры с шумом полетели прочь, в то время как Эхо падал в пропасть.

Но на сей раз его падение продолжалось действительно долго. Они подняли его очень высоко, почти под самые облака. Эхо без конца кувыркался, луна и ночное небо мелькали у него перед глазами. Когда он уже не мог этого выносить, он опять закрыл глаза.

Но при этом наступила не темнота, а стало светло. Вспыхнул золотой свет, который был ярче, чем в сокровищнице Айспина, и на его фоне Эхо увидел Золотую белку, которая дружески улыбалась. Он услышал также успокаивающий гул, который сопровождал его предыдущие познания.

– На сей раз мы действительно попали в затруднительное положение, – сказала белка. – Я явилась сюда, чтобы передать тебе третье познание.

– В этой суматохе я совершенно забыл о тебе, – ответил Эхо. Он вдруг стал совершенно спокойным и совершенно не ощущал свободного падения, в котором пребывал. Падал ли он вообще или нет? Ему было все равно.

– Думающие яйца испытывают особый интерес к твоей судьбе, – сказала белка. – Я чувствую это по их симпатическим вибрациям. Они лихорадочно вырабатывают стратегию, чтобы изменить все к лучшему.

– Да что ты? – воскликнул Эхо. Он заметил, что рокот был более резким, чем в последний раз. – Откуда этот интерес?

– Ты в последнее время стал весьма ценным царапкой. Самым ценным во всей Цамонии. Возможно, что твои знания будут когда-нибудь использоваться.

– В таком случае твои Думающие яйца должны поторопиться, – сказал Эхо. – Я очень скоро разобьюсь на брусчатке Следвайи.

– Об этом я буду беспокоиться только тогда, когда это будет нужно. На период твоего последнего познания время остановилось. Это делают Думающие яйца, умственно останавливая поток воздуха – или что-то наподобие этого. Ты чувствуешь воздушный поток на своей шкуре? Мощную силу земного притяжения?

– Нет.

– Вот видишь! Расслабься! Наслаждайся третьим познанием!

Эхо действительно расслабился. Рокот, издаваемый Думающими яйцами, успокаивающе отдавался в его ушах, и Эхо доверчиво отдал свою судьбу в их руки. Золотой свет и приветливый голос белки создавали приятную атмосферу. Он был готов даже замурлыкать.

– Так как же оно называется, это познание? – спросил он хладнокровно.

– На сей раз это особый вид познания. Оно не вмещается в одну фразу. Это видение.

– Видение? Чего?

– Ну для этого надо его увидеть, на то оно и видение. Пока Думающие яйца работают над корректировкой твоей судьбы. Но я не могу ничего обещать! Это всегда смесь из случайности и точности! Случайность и точность. Этого никогда невозможно знать!

– А как я получу его, мое видение? – спросил Эхо.