– Ну как? Как получают все видения. Нужно только открыть глаза, – посоветовала белка.

Эхо открыл глаза. К его удивлению, был светлый день, такой светлый, что он чуть не ослеп. Он все еще падал вниз, но что-то произошло, чего он не понимал. Замок был опять на месте! Его окутывал запах царапковой мяты! Всюду летали цветы. Чашечки красных и черных роз, маргариток и мака-самосейки, стоцвета и мирабели, подснежников и красных лилий, летних астр и плачущего сердца. Они образовывали за ним длинный след, обозначая траекторию, по которой он летел. И, наконец, он понял: он видел то, что видела ужаска в свои последние секунды, – это был путь Ицануэллы.

Крыши города были уже совсем близко, скоро она упадет. Там, внизу, маленький убогий переулок позади крематория, это была ее цель. Ицануэлла еще раз набрала в легкие воздух, глубоко вдохнула запах мяты, задержала его, опять выдохнула – и с ароматом покинула свое тело, которое где-то позади нее с треском разбилось, а она легко и свободно парила над крышами Следвайи. Балласт, который наконец-то был сброшен. Там, впереди, был Ужасковый переулок, ее непосредственная цель! Она была упоена своим собственным ароматом, окрыленная и счастливая, когда она спустилась вниз и погрузилась в глинистую почву переулка и смешалась с влажной землей. Бесчисленные корни, корни ужасковых дубов вокруг тотчас приняли ее аромат, поглотили его, и он побежал по их корневой системе. На земле Ужаскового переулка возникла трещина. Она простиралась от его начала до самого дома Ицануэллы Анацаци. Это была невидимая трещина, всего лишь шириной в большой палец, но вскоре от нее пошли другие трещины, сначала десятки, потом сотни. Они расходились во всех направлениях. В земле раздался грохот. Она начала дрожать. Ползающие насекомые, живущие под землей, были напуганы и исчезли из переулка.

Дом Ицануэллы поднялся первым. Он трещал и грохотал, влажная земля чавкала, когда через нее пробивались могучие корни. И это происходило с каждым домом в Ужасковом переулке. Они сдвигались один за другим со своих мест, на которых простояли столько лет. Это продолжалось долго, до самой ночи, пока последний дуб не вырвал свое тело из земли. Потом они затянули свою печальную песню и отправились в путь.

Дорогой Ицануэллы.

И затем Эхо вновь оказался в воздухе. Видение закончилось, вновь наступила рельность. Больше не было ужаски и не было белки. Никакой симпатической вибрации и никакого золотого света, которые обеспечивали ему надежность.

Опять была ночь, и ветер, и земное притяжение. Сейчас он был совсем близко от крыш города, так близко, как была Ицануэлла, когда она рассталась со своим телом. Но он не собирается растворяться в аромате, как она, чтобы избежать смерти. Он упадет вниз, на крышу, на крышу невзрачного дома с маленьким садом, который… И здесь Эхо увидел, что это был дом, в котором он провел свое детство. Дом Флории Айзенштадт. Если судьба была жестока, подумал Эхо, то она, по крайней мере, имела чувство юмора.

– Ау! – вскрикнул вдруг Эхо, потому что почувствовал сильную боль в затылке. Он больше не падал вниз. Его подхватили сильные когти и понесли по ночному небу.

«Наверное, вернулись кожемыши!» – подумал Эхо. Это была всего лишь плохая шутка.

Он повернул шею и посмотрел наверх. И действительно, мощные когти держали его за шкирку. Но они принадлежали не кожемыши, а Фёдору Ф. Фёдору.

– Тебя действительно нельзя оставлять одного, – сказал филин, пролетая с Эхо над самыми крышами. – Стоило мне исчезнуть лишь на пару дней, как ты опять тут же попал в какие-то передряги.

– Где ты пропадал все время? – спросил Эхо, когда они летели над городским парком Следвайи. Вместо того чтобы его высадить, Фёдор целенаправленно держал курс в эту часть города.

– Сейчас ты увидишь, – прокряхтел Фёдор. – Парень, парень, ты хоть немного и похудел, но все еще тяжелая ноша.

В центре парка, сразу возле пруда, росла огромная плакучая ива. Фёдор вместе с Эхо, который висел под ним, как мешок с картошкой, влетел прямо в середину свешивающихся ветвей. Потом он его отпустил, и тот плюхнулся в большое, выстланное чем-то мягким гнездо. Фёдор приземлился рядом с ним.

– Это мое гнездо, – сказал он, с трудом переводя дух и расправляя крылья. – Мое новое местожительство.

Эхо уселся и огляделся.

– Оно довольно большое, – удивился он. – Намного больше, чем труба. Ты живешь здесь совсем один?

– Ах нет, – пробормотал Фёдор. – Сейчас ты увидишь.

– Сейчас ты увидишь, сейчас ты увидишь, – передразнил его Эхо. – Что я сейчас увижу? Что означают все эти тайны? Чем ты занимался все это время?

– Например, оборудовал это гнездо, – проворчал Фёдор. – Целовался. Производил птенцов. Чудо любви. Сейчас ты увидишь.

Он пристально посмотрел на Эхо.

– Скажи мне лучше, что здесь произошло! Я всего на пару часов улетел на охоту в Синие горы. Возвращаюсь – а замка нет. А ты как раз падаешь с облаков. Ну, рассказывай! Что с Айспином?

– Айспин погиб. Он провалился вместе с замком в преисподнюю. Ужаска… Белоснежная вдова… это длинная история. Дай мне перевести дух!

– Ты разыскал ужаску? Она тебе помогла?

– Да. Нет. Ну в известной степени… – Эхо попытался восстановить хронологию событий. Так много всего произошло.

Над гнездом раздался какой-то шелест, и он посмотрел наверх. К гнезду приближались два филина – большой и совсем маленький. Увидев царапку, они замешкались, не решаясь приземляться.

– Не бойтесь! – крикнул Фёдор. – Это мой друг. Спускайтесь!

Оба филина сели на край гнезда. Маленький филин прижался к ноге большого.

– Я хочу представить вам моего друга Эхо, – сказал Фёдор. – Он – царапка. А это моя супруга Феодора. – Он указал на большого филина и бросил на нее преисполненный любви взгляд.

«Значит, самка», – подумал Эхо.

Феодора приветливо кивнула.

– А это мой сын Фёдор Ф. Фёдор-Второй. – И он с гордостью указал на маленькую птицу, которая вежливо наклонила голову.

Эхо также поклонился.

– Очень приятно! – сказал он. – Для меня большая честь с вами познакомиться.

Маленькая птица повернулась к матери.

– Он умеет зарговаривать, – прошептал птенец.

Фёдор Ф. Фёдор положил крыло на плечо Эхо и потянул его в сторону.

– Сделай вид, что ты ничего не заметил, – сказал он тихо. – У него броплемы с иностранными словами. Понять не могу, откуда это у него.

– Значит, ты завел семью, – сказал Эхо. – Теперь я все понял.

– Да, вот так, – подтвердил Фёдор. – Зов природы. Ему надо следовать, если ты его услышал. Меня он настиг поздно, но лучше поздно, чем никогда. Мои биологические часы показывали уже без пяти двенадцать. Мы встретились в Жерлянкском лесу. Это была любовь с первого взгляда.