— Не иначе как наш друг решил приударить за дамой, — сказал Грейди. — Интересно, что это с ним: он обгорел на солнце или так нервничает?

— Уходите, — ответила Лес, тоже изрядно нервничая.

Она надеялась, что Лутер решится объясниться, но последнее время ей стало казаться, что этому никогда не бывать.

— Помогите Алекс или нарубите дров, но только уходите.

У Лес хватило времени на то, чтобы стряхнуть пыль с одежды и пригладить волосы.

— Вот. Это вам, — сказал Лутер, протягивая цветы.

— Спасибо. — Лес почувствовала, что Лутер волнуется. — Вы сегодня очень нарядно выглядите.

Ее замечание вызвало новый прилив смущения. Уши у Лутера побагровели.

— И вы тоже.

Лес сомневалась в искренности его слов. Она пропиталась пылью и потом и обгорела на солнце. Не мешало бы принять ванну и помыть волосы. Наверное, было бы лучше, если б в такой торжественный момент она стояла перед ним в нарядном платье, тщательно завитая и слегка надушенная. Но увы, на ней были вылинявшая рубашка с дырой на локте и штаны, подвязанные веревкой.

Лутер потянул себя за ставший внезапно тесным воротник.

— Вы не окажете мне честь, согласившись пойти со мной на небольшую прогулку перед ужином? Здесь неподалеку расположилась колония луговых собачек. Может быть, вам будет интересно посмотреть, как они живут?

Он был таким начищенным, таким нарядным, и она на его фоне, казалось, еще больше воняла навозом и бычьими шкурами, чем обычно после трудового дня. Но руки и лицо она могла бы по крайней мере вымыть.

— Вы не дадите мне немного времени?

— О, простите… Я… Конечно, вам надо подумать об этом. Мне надо было сперва спросить… черт… Не умею я… Простите. Я не хотел навязываться.

Лес шестым чувством угадала, что Лутер не станет повторять попытку, что он и так сделал над собой громадное усилие. Если она отпустит его, он больше не вернется.

— Лутер… — Лес сделалась пунцовой от смущения, но, удивляясь собственной храбрости, все же сказала: — Я думаю, что люблю вас с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать… Но мне казалось, что это неудобно…

Лутер замолчал и уставился на нее.

— Что вы сказали?

— Я не знала, что вы обратили на меня внимание. Полагала, что вы приносите мне книги и разговариваете со мной потому, что я глупая молодая девица, дочь вашего клиента. Вы заходили к па, а не ко мне. Вы не танцевали со мной на приемах, не приглашали покататься в своем экипаже.

Лес подошла к нему и взяла его под руку, уводя Лутера подальше. Он казался совершенно растерянным. Она и сама была немного не в себе.

— Поэтому я перестала надеяться на то, что вы станете за мной ухаживать, перестала думать о вас.

— Вы не могли сильнее заблуждаться, — сказал он, во все глаза глядя на Лес. — Я изобретал поводы, чтобы появиться у вашего отца, чтобы видеть вас. Я хотел танцевать с вами, но поскольку совершенно в этом бездарен, я думал, что вы мне откажете. Лес, я не могу вспомнить то время, когда я не любил бы вас.

Лес смотрела на Лутера, и слезы мешали ей видеть его. Всю жизнь она ждала этих слов. Вернее, ждала, чтобы эти слова произнес именно Лутер. Пока Фредди не раскрыла ей глаза, она считала свое чувство к нему настолько безнадежным, что старалась даже не мечтать о нем. И едва не совершила роковую ошибку.

Они смотрели друг на друга, держась за руки.

— Лутер, я так счастлива.

— Когда ты впервые узнала? Как же я не догадался?

— Видишь ли…

— В тот раз я ведь почти признался…

Неожиданно наступила темнота. Все, кроме них, успели поужинать, и погонщики развернули спальники, а Лутер и Лес все не могли расстаться. И Лес подозревала, что им никогда не исчерпать интереса друг к другу.

Сияя счастьем, Лес сжала ладони Лутера в своих и, не веря тому, что сама произносит эти слова, спросила:

— Лутер, ты собираешься меня поцеловать?

Лес услышала свой вопрос, и ей стало страшно. Потом вспомнила, что она теперь не та субтильная барышня, которой была раньше. Вместо нее появилась женщина, знающая, чего хочет, и не боящаяся добиваться своего.

Улыбаясь, Лутер обнял ее. Он целовал ее так бережно и нежно, словно она была фарфоровой статуэткой, которую сожми посильнее — и расколешь. Когда он, отстранившись, тревожно заглянул в ее лицо, Лес вздохнула. Придется ей самой выполнять роль ведущего в их партии. Поднявшись на цыпочки, она прижалась к нему и поцеловала его со всей страстью, которая накопилась в ней за целую жизнь одиночества. Когда их губы раскрылись друг другу навстречу, он выглядел ошеломленным. Но очень скоро руки его крепче сжали ее талию и скользнули к ягодицам, и когда бедра его прижались к ее бедрам, он вложил в свой поцелуй такое чувство, которое она могла представить себе лишь в самых смелых мечтах. Ни он, ни она никогда еще не знали таких поцелуев.

— Кажется, мы начинаем приобретать новые навыки, — задыхаясь, с бьющимся сердцем пробормотала она. Со смехом Лутер обнял ее и прижал к груди.

— Скажи, что ты выйдешь за меня, Лес. Умоляю, скажи! Я хочу, чтобы период ухаживания был самым коротким из всего возможного. Я и так слишком долго ждал.

Чуть откинувшись назад в его объятиях, Лес поднесла палец к его губам.

— Лутер, ты ведь не станешь думать, что я приняла твое предложение потому, что потеряла все?

— А разве это так?

— Нет. Я хочу выйти за тебя, потому что люблю тебя.

— О, моя дорогая, — пробормотал он, целуя ее. — Так, значит, ты выйдешь за меня и сделаешь счастливейшим человеком на свете?

— Конечно, — сказала она смеясь. — Да! Да! Да!

Когда-нибудь она расскажет ему об Уорде. Расскажет, какими на самом деле были их отношения, и обо всем, что случилось, но не сейчас. Эта ночь была для любви и для новых чудесных открытий.

За час до рассвета Лес на заплетающихся ногах прибрела к своей постели и, стаскивая ботинки, вдруг вспомнила о ночном дежурстве. Чувствуя себя виноватой, она хотела было подняться, но тут Фредди оторвала голову от подушки и сказала:

— Я отдежурила за тебя. Ты все еще девственница?

— Конечно! — испуганно воскликнула Лес. — Фредди, какая ты грубая особа!

— Плохо, — сонно пробормотала Фредди. — В том, разумеется, что касается девственности.

Счастливо улыбаясь, Лес залезла в постель и стала смотреть на бледнеющие звезды. Вопрос Фредди вызвал в памяти поцелуи Лутера, и жар вспыхнул внутри. Он был прав. Чем скорее свадьба, тем лучше. Прямо в Абилине и надо обвенчаться.

— Па, — прошептала она, глядя в бархатное синее небо, — этот перегон был твоим самым лучшим подарком мне.

Лес получила нечто гораздо больше наследства. Она нашла себя. И своих сестер. И Лутера.