Она собралась что-то произнести, как вдруг замерла, – призрак беспокойства, преследовавший ее с момента встречи с Андреем, сковал ей язык. Этот призрак, обретя реальные черты и плоть, теперь стоял на улице, ожидая ее: это был Рашид.

Его машина стояла на обочине, а он сидел на скамейке перед ее домом и курил. «Он вернулся», – с тревогой подумала Лейла.

– Выйдем и увидимся с ним или уедем обратно? – спросил Андрей, заметив ее беспокойство.

– Выйдем, – ответила она.

Рашид встал и застыл на месте, увидев Андрея. Минуту он смотрел на него, словно не веря собственным глазам. Андрей приблизился, и они пожали друг другу руки, затем Андрей притянул Рашида к себе, и они обнялись.

Рашид растерялся. Событие было чрезвычайным, и он не знал, как ему совместить радость и удивление от встречи с Андреем с тем несчастьем, которое несла эта встреча для него самого.

Андрей, не дожидаясь вопросов, поведал подробности их случайной встречи с Лейлой. Та поддакивала ему.

«Может быть. Может, быть, она и была случайной, – говорили, казалось, глаза Рашида, глядевшие на Лейлу. – Но это случилось не вчера, не позавчера, не месяц и даже не год назад».

«Скажи! Скажи, когда вы встретились? И расставались ли вообще?» – настойчиво спрашивало его лицо, и она безошибочно угадывала его мысли.

Друзья отказались от приглашения Лейлы зайти к ней и предпочли остаться сидеть на скамейке возле дома.

Андрей засыпал Рашида вопросами и был очень дружелюбен, но это дружелюбие раздражало Рашида. В искренности Андрея он, к своему несчастью, не сомневался, но в эти минуты больше всего на свете желал, чтобы тот не только прекратил спрашивать и проявлять искренний интерес, а просто перестал существовать. Как же ему хотелось, чтобы Андрей снова исчез!

Тем временем медленно наступал вечер, и хотя Рашид продолжал поддерживать беседу с Андреем, он переживал каждый миг ухода дня. И минуту за минутой его душу раздирало глубокое ощущение, будто сумерки наступают в его жизни и понемногу погружают ее во мрак.

Словно дневной свет уходил навсегда.

С этого дня он бессилен предпринять что-либо, потому что наступил вечер, и все закончилось. Эта неоспоримая истина пронзила его сознание, едва Андрей предстал перед ним.

Что ему делать теперь?

Лейла сидела рядом и молча слушала беседу друзей. Рашид украдкой смотрел на нее: она выглядела так, будто только вчера приехала в Россию, – взволнованная, стыдливая и обворожительная. Его охватило сильное волнение, в ту минуту у него было желание подхватить ее и унести, возвести вокруг нее забор, чтобы даже воздух не проникал к ней до тех пор, пока он не очистит его и не наполнит своей любовью. Как же он теперь жалел о тех минутах сомнения! Как он мог упустить шанс и отвергнуть ее после того, как она согласилась?!

Ему легче было умереть, чем потерять последнее, что у него осталось, – его единственную любовь, его Лейлу.

Рашид не сомневался, что проиграл в этой борьбе. Но он был также уверен, что не сдастся так легко. Он сделает невозможное ради того, чтобы вернуть ее. Вечер нападал жестоко и неумолимо. В ту минуту Рашид простил ей все грехи и даже забыл о них. За ней оставался лишь один грех – ее пребывание рядом с Андреем.

Он поднялся. Лейла и Андрей тоже.

– Поехали, переночуешь у меня, – сказал он Андрею.

– У меня есть квартира здесь, в Питере, – ответил тот, – но, по правде говоря, я хотел, чтобы ты меня пригласил. Я соскучился по нашим с тобой вечерам.

Лейла провела ту ночь без сна. Однако, вопреки ее опасениям, она не стала в тот вечер предметом разговора или спора друзей. Они предпочли говорить не о ней, а о прошедших десяти годах. Вначале разговор зашел о настоящем, о работе, затем Андрей предался воспоминаниям о тех далеких днях, которые они проводили вместе, особенно предшествовавших появлению Лейлы. Рашид больше слушал, чем говорил, и создавалось впечатление, будто воспоминания заполнили образовавшуюся между ними брешь, и тонкие нити искренних чувств стянули разрыв в их отношениях.

Однако образ Лейлы присутствовал постоянно, словно она наблюдала за ними, стоя за окном. Рашид задвинул оконные шторы и перевел разговор на политику.

Каждый из них удивился перемене, произошедшей в другом. Рашид, прежде убежденный коммунист, потерял веру в мощь и полезность какой-либо политической деятельности. Он говорил о том, что после распада Советского Союза все национально-освободительные движения осиротели, мир теперь находится в руках сильных, и глупо и нелепо бороться с неравным противником:

– Время мечтаний прошло, друг мой!

– Нет, не прошло, а только начинается! – возразил Андрей. – Я считаю, что необходимость в переменах и борьбе за лучшее общество стала теперь еще более актуальной, чем прежде.

– Не верю своим ушам! Ты говоришь о борьбе?!

– Да, представь себе. Я бы сам этому не поверил. Но жизнь заставила меня взглянуть на нее по-другому. Раньше я смотрел на все равнодушно, не интересовался происходящим вокруг, полагая, что можно жить счастливо и без этого, но вскоре обнаружил, что это наивный подход. Раньше ты боролся за изменение политического строя, который считал несправедливым. Но теперь, мне кажется, ситуация стала куда опаснее. К несправедливому политическому устройству прибавилось нравственное разложение. Оно несет в себе большую беду и может привести к тому, что люди лишатся человечности. Когда я думаю о происходящем сейчас, меня охватывает чувство, что необходимо срочно что-то предпринять.

– А что ты можешь сейчас предпринять?

– Точно не знаю. Но в любом случае я убедился, что молчать нельзя. Надо что-то делать.

Помимо удивления, которое вызвали у Рашида прогрессивные политические взгляды Андрея, они возвестили о новой опасности, о которой до этого момента Рашид не подозревал. От слов Андрея шторы раздвинулись, и за окном вновь показался образ Лейлы, – тот самый, который, как страж, стоял во мраке его воображения, не покидая ни на минуту. Андрей приобрел все качества зрелого мужчины. Он уже не был равнодушным, с поверхностными взглядами парнем. Перед Рашидом сидел не только преуспевающий бизнесмен, но человек, обладающий твердой позицией и глубоким пониманием вещей.

А он, колеблющийся и отчаявшийся, не способен выйти из тени, чтобы оттеснить или остановить Андрея, – не только по причинам, связанным с ним лично, но и потому, что Андрей стал сильным, может быть, даже сильнее Рашида. Он представил себя стоящим в тени, слабым, отчаявшимся, разбитым, представил Лейлу, уходящую с Андреем, и почувствовал удушье.

В ту ночь они засиделись допоздна и отправились спать лишь на рассвете, но Рашиду долго не удавалось заснуть. К восьми утра силы его иссякли, и он бросился на диван, утешая себя мыслью: когда Андрей проснется, он скажет ему – поначалу спокойно – о том, что любит Лейлу, и попросит его мирно отойти в сторону, а в случае отказа – заставит его так поступить. Он продолжал повторять про себя слова, которые скажет Андрею, пока мысли не затуманились и не растаяли во сне.