Далеко от Москвы, за Уральскими горами, в обширном Западно-Сибирском бассейне в 1960-е и 1970-е годы Советский Союз открыл огромные новые месторождения нефти и газа. Месторождения протянулись через весь Западно-Сибирский бассейн, по которому течет Обь, третья по величине река России, длиной 3650 километров, от Алтая на юге до Карского моря на севере. Запасы воды в ней в значительной степени пополняются за счет весеннего таяния снега. Русло реки ведет к гигантским подземным запасам нефти и газа, но до 1970-х годов топкие болота и суровые погодные условия препятствовали проведению поисково-разведочных работ. В конце 1970-х и в 1980-е годы гигантские месторождения хищнически разрабатывались в отчаянной попытке поддержать разваливающуюся советскую экономику за счет доходов от экспорта нефти. Во время распада Советского Союза добыча нефти в России сократилась с 591 миллиона тонн в 1987 году до 303 миллионов тонн в 1998-м{355}.

Советская нефтяная промышленность представляла собой огромный архипелаг устаревших, управляемых государством “производственных объединений” — нефтедобывающих предприятий, расположенных главным образом в районе месторождений. Вагит Алекперов, азербайджанец, работавший директором производственного объединения в Когалыме, больше, чем кто-либо другой, способствовал преобразованию промышленных предприятий постсоветской России в современные компании западного типа. В 1991 и 1992 годах огромное количество нефти незаконно экспортировали за границу, чтобы воспользоваться большой разницей в ценах на нефть на внутреннем и внешнем рынке. Тонна нефти, проданной на экспорт, приносила 100 долларов и более, а на внутреннем рынке — в несколько раз меньше. В тот период, характеризовавшийся крайней нестабильностью и воровством, которое приобрело массовый характер, Алекперов создал из трех сибирских производственных объединений — двух нефтеперерабатывающих заводов и торговой компании — собственную нефтяную компанию “ЛУКойл”. “ЛУКойл” стал первой вертикально интегрированной нефтяной компанией в России, занимающейся, как и современные западные нефтяные компании, всем, начиная с разведки и бурения и кончая перегонкой, транспортировкой и продажей. Алекперов, взявший инициативу в свои руки в то время, когда экономика находилась в состоянии хаоса, подал пример, и российское правительство при Ельцине постаралось распространить его затем на всю отрасль в целом. Идея состояла в том, чтобы объединить широко разбросанные месторождения нефти и нефтеперерабатывающие заводы в дюжину больших частных компаний и построить новую, ориентированную на рынок нефтяную промышленность. В газовой отрасли, напротив, гигантский “Газпром” остался, как и в советские времена, неэффективной и закоснелой монополией. 17 ноября 1992 года Ельцин подписал указ о создании трех вертикально интегрированных нефтяных компаний, включая “ЛУКойл”, и дал указание изменить структуру отрасли{356}.

Ходорковский видел цель, к которой стремился, но чтобы достичь ее, потребовалось несколько лет. Умный и расчетливый, он нашел короткий путь. В первый год пребывания у власти Ельцина Ходорковский стал советником Владимира Лопухина, министра топлива и энергетики в правительстве Гайдара. Кабинет Гайдара существовал менее года, и раздел нефтяной промышленности начинался в атмосфере большой неуверенности.

Когда Ходорковский принял предложение работать у Лопухина, он не захотел уходить из банка МЕНАТЕП, поэтому Лопухин создал неофициальную должность в ранге заместителя министра и поручил Ходорковскому отвечать за “инвестиционный фонд” Министерства энергетики. Что под этим подразумевалось, не совсем ясно. Однако Ходорковский, по-видимому, получил отличный источник информации о нефтяной промышленности. Невзлин, давний партнер Ходорковского, говорил мне, что он помнит “единственный плюс” от этого назначения Ходорковского: “ему удалось познакомиться” с влиятельными директорами производственных объединений, занимавшими свои посты с советских времен, которых называли “нефтяными генералами”. В то время мало кто из посторонних знал, что происходило в производственных объединениях по добыче нефти, и нефтяные генералы не любили говорить об этом, но Ходорковский получил представление об их закрытом мире{357}.

Он узнал, что Алекперов создал в “ЛУКойле” собственную империю. Еще один нефтяной генерал, Владимир Богданов, волевой руководитель производственного объединения в Сургуте на северном берегу Оби, создал свою империю “Сургутнефтегаз”. Ходорковский был московским финансистом, а не нефтяным генералом, но вынашивал честолюбивые планы встать в один ряд с Алекперовым и Богдановым. Его устремления были направлены на создание новой, вертикально интегрированной холдинговой компании, которая в конечном итоге стала вторым по величине нефтяным гигантом России. Она получила название ЮКОС, и ее ядром стало производственное объединение “Юганскнефтегаз” на южном берегу Оби. (В состав ЮКОСа также вошло второе производственное объединение — “Самаранефтегаз”.) “Юганскнефтегаз” возглавлял Сергей Муравленко, отец которого был легендарным сибирским нефтяником. Муравленко оказался именно тем деловым партнером, который позже потребовался Ходорковскому. “Юганскнефтегаз” обладал огромным потенциалом; в 1993 году он добыл 33 миллиона тонн нефти, около 15 процентов добычи всей Западной Сибири. Запасы нефти “Юганскнефтегаза” были среди крупнейших в России и включали в себя самое большое неразработанное Приобское месторождение{358}. Тем не менее подобно большинству российских предприятий “Юганскнефтегаз” не был идеальной компанией, имел большие задолженности по налогам и заработной плате и терпел убытки от продажи нефти по искусственно заниженным ценам на российском внутреннем рынке{359}.

Но не только Ходорковский увидел возможности сибирской нефти. Иностранные инвесторы, пришедшие на зарождавшуюся российскую фондовую биржу, настойчиво искали акции нефтяных компаний. В начале 1990-х говорили, что нигде в мире добыча нефти и газа не обходится так дешево, как на российской фондовой бирже. Инвесторы с фондовой биржи не беспокоились по поводу плохого руководства, невыплаченных налогов и безумных цен. Большинство из них даже не побывали в компании, в которую вложили капитал. Они просто купили акции и надеялись сорвать куш. Инвесторов, многие из которых были в действительности всего лишь искушенными игроками, соблазняла дешевизна акций, а значит, и запасов нефти, которых у “Юганскнефтегаза” было предостаточно. Прежние производственные объединения, которые я буду называть нефтедобывающими компаниями, выполняли реальную работу в своей отрасли, выкачивая нефть из-под земли. На российском фондовом рынке можно было купить большие пакеты акций нефтедобывающих компаний. Акции “Юганскнефтегаза” были в числе других привлекательных акций. Эта компания соответствовала международной нефтяной компании средних размеров, такой, как “Амоко”{360}. Акции “Юганскнефтегаза” появились на бирже летом 1994 года, и это событие получило отражение в отчетах небольшой, но растущей когорты московских биржевых маклеров[34].