Когда распалась Югославия, он выступил в защиту мусульман Боснии. Ситуация на Балканах была очень сложной, и, подобно многим другим людям, он не сразу разобрался, кто «хороший», а кто «плохой». В преддверии пятидесятилетней годовщины Нюрнбергского процесса он написал письмо президенту Клинтону, где потребовал предать лидера боснийских сербов Радована Караджича международному суду. Этнические чистки, убийства граждан всех возрастов, изнасилования мусульманских женщин являются преступлениями против человечества, утверждал Визенталь, и хотя их нельзя рассматривать как второй Холокост, тем не менее они во многом на него похожи. В июле 1996 года требование отдать Караджича под суд было повторено также в письме в газету «Нью-Йорк таймс», подписанном Визенталем вместе с некоторыми другими. Тот, кто позволяет Караджичу участвовать в выборах, говорилось в письме, подобен тому, кто позволил бы Генриху Гиммлеру после войны участвовать в выборах в Германии.

Клинтон ответил Визенталю длинным письмом. К тому времени сербы уже устроили резню в Сребреннице, а против Караджича было выдвинуто обвинение, и Клинтон поддержал идею о предании Караджича международному суду.

Неравнодушие Визенталя к войне на Балканах объяснялось главным образом тем ужасным бессилием, которое он ощущал во время Второй мировой войны и после нее, думая о том, что, когда евреев убивали, мир хранил молчание. Кроме того, это объяснялось универсально-гуманистическим мировоззрением Визенталя, из-за которого его взгляды на Холокост разошлись со взглядами некоторых других «дизайнеров еврейской памяти». Именно поэтому он часто говорил о преступлениях, совершенных нацистами по отношению к неевреям.

Весной 1964 года Визенталь получил приглашение прочитать лекцию в итальянском городе Турине. Когда он закончил свое выступление, к нему подошла пожилая седовласая женщина в траурном одеянии. «Меня поразил ее мрачный, почти окаменевший взгляд», – рассказывал Визенталь позднее. Женщина спросила его, занимается ли он только преступлениями против евреев. Визенталь заверил ее, что в его Центре документации есть много дел, посвященных и преступлениям против других народов, но, как правило, сказал он, нацисты убивали именно евреев.

Женщина попросила уделить ей один час и на следующий день пришла к нему в гостиницу. «На меня опять произвели сильное впечатление ее достойная манера держаться и глубокая скорбь», – пишет Визенталь. Женщина сказала, что носит траур с осени 1943 года, когда узнала, что немцы «казнили» ее сына. «С того дня, – сказала она, – я больше никогда не смеялась и не буду смеяться до самой смерти». Она понимала, что мертвых воскресить невозможно, и, будучи христианкой, с Божьей волей примирилась, но ее злило, что никто не вспоминал о тысячах итальянских солдат, убитых нацистами на острове Кефалония. Визенталь не знал, о чем идет речь, и женщина была этим шокирована. «Неужели даже вы об этом не слышали?!» – воскликнула она.

Кефалония, или Кефалиния, – это самый большой из Ионических островов, расположенный к западу от Греции. По местной легенде, привлекающей на остров туристов, здесь родился гомеровский Одиссей. Ныне остров принадлежит Греции, но ранее находился в собственности Франции и Великобритании, а во время Второй мировой войны был оккупирован войсками Италии и Германии. В конце концов итальянские солдаты обратили оружие против немецкой армии, но немцы одержали победу и убили примерно шесть тысяч итальянцев. В Италии об этом знали: на эту тему были написаны книги, а суд в Риме заочно осудил более тридцати немецких офицеров. История седовласой старухи тронула Визенталя. Он стал уговаривать итальянцев начать сбор улик и пытался заинтересовать этим делом прокуратуру ФРГ.

Прямая связь между «умерщвлениями из милосердия» (которым подвергали не только евреев) и геноцидом евреев побудила Визенталя заинтересоваться также истреблением цыган, свидетелей Иеговы и гомосексуалистов.

Во время своего пребывания в концлагерях он не раз встречался с цыганами. «Я знал об их участи, – пишет он, – но судьба моего собственного народа волновала меня, естественно, больше». Однако когда он стал рассматривать истребление евреев в контексте других случаев геноцида, трагедия цыган начала интересовать его все больше и больше.

Сколько цыган было убито нацистами, никто точно не знает. Визенталь говорил, что их было полмиллиона, а по оценке историка из мемориала «Яд-Вашем» Иегуды Бауэра – от девяноста до ста пятидесяти тысяч. Однако в любом случае геноцид цыган, в отличие от еврейского Холокоста, интересовал Запад мало и был почти забыт. В первые годы после войны никто даже и не пытался задокументировать совершенные против них преступления.

Цыгане представляли для нацистов идеологическую проблему, поскольку по своему происхождению были арийцами; поэтому политика Третьего рейха по отношению к ним характеризовалась колебаниями и противоречиями. Однако Визенталя интересовало в первую очередь сходство, характеризовавшее отношение нацистского расизма к евреям и цыганам. Например, «нюрнбергские законы» запрещали немцам вступать в половые сношения не только с евреями, но и с цыганами. В этой связи он также цитировал приказ Эйхмана отводить для цыган один вагон в каждом поезде, который вез евреев в Освенцим. Многое из того, что он знал о жизни узников Освенцима, стало известно Визенталю от его приятельницы Эллы Лингенс. В частности, именно она рассказала ему, что цыган, как и евреев, группами отправляли в газовые камеры.

В начале 1966 года Визенталь передал западногерманской прокуратуре материалы об истреблении цыган, но когда в начале 80-х годов по его инициативе были собраны статистические данные о результатах процессов над военными преступниками, оказалось, что только двенадцать обвиняемых были признаны виновными в преступлениях против цыган. Двоих приговорили к пожизненному заключению, а остальные десять получили в среднем по восемь лет тюрьмы. Многие же дела были закрыты, включая дело о гибели нескольких десятков цыганских детей, забранных из детского дома имени Святого Иосифа в Мульфингене, неподалеку от Штутгарта, и отправленных в Освенцим. Центральное управление по расследованию нацистских преступлений объяснило Визенталю причину закрытия дела следующим образом: «Оказалось невозможным установить наверняка, при каких обстоятельствах наступила смерть детей». Визенталю ничего не оставалось, как выразить протест по поводу того, что убийцы цыган, как правило, не представали перед судом.

После войны остатки цыганских народов «синти» и «рома» тоже подвергались в Германии дискриминации, репрессиям и преследованиям, и время от времени их центральная организация обращалась к Визенталю с просьбой о помощи. Например, она обратилась к нему, когда выяснилось, что Софи Эрхардт, занимавшейся во времена нацизма выяснением расовой принадлежности цыган, было разрешено написать на эту тему исследование и с этой целью ей был дан доступ к большому количеству личных дел цыган нацистской эпохи. Обратились к Визенталю цыгане и после того, как в газетах в ФРГ и Австрии появились антицыганские публикации. Визенталь написал по этому поводу письмо австрийскому кардиналу Францу Кёнигу.

Плюс к тому Визенталь неоднократно писал бургомистрам западногерманских городов – таких, как Дармштадт, Карлсруэ, Гамбург и т. д., – протестуя против разрушения кварталов, населенных цыганами. Формальным поводом для разрушения служил тот факт, что эти кварталы представляли опасность с санитарно-эпидемиологической точки зрения, но истинной причиной являлось намерение изгнать цыган из городов. В эпоху нацизма, писал Визенталь, евреев тоже рассматривали как санитарно-эпидемиологическую угрозу. Когда он узнал о преследовании цыган в Голландии, то послал телеграмму протеста королеве Беатрикс.