слухи верны, король все еще планирует жениться на ней.

Пальцы Кэйдерса тянут шнурки, связывающие платье Бексли спереди.

– Думаю, мы здесь закончили. – Зандер прикрепляет к бедру свой гораздо более легкий мешочек для монет.

– Моя плата? – спрашивает Бексли.

– Я позабочусь о том, чтобы ты получила место на трапезе. Даю слово.

– Приятно иметь с вами дело.

Аттикус просовывает голову сквозь занавески.

– Боз только что вошел в дверь.

Зандер выплевывает ругательство.

– Направо, и следуйте по коридору, пока не дойдете до переулка, – говорит Бексли. Ее насыщенные фиолетово-голубые глаза останавливаются на мне и задерживаются до момента, пока она не обнажает клыки. Они выскальзывают из ее верхней челюсти – смертоносные, но удивительно хрупкие. Их невероятная белизна мерцает в свете фонаря, будто драгоценности.

Я изо всех сил стараюсь сохранять безразличное выражение лица, но мое сердце пускается вскачь. Эти клыки не такие ужасные, как я думала поначалу. Однако все еще угрожающие.

Кэйдерс хватает Бексли за узкую талию и тащит ее к себе на колени, сдергивая слои ее платья. Она обвивает его бедра своими, и с его первым стоном можно с уверенностью предположить, что он погрузился в нее. И им совершенно плевать на аудиторию.

Мои щеки пламенеют, пока пробираюсь к выходу, но в это время я успеваю увидеть, как Бексли осторожно вонзает клыки в крепкую шею Кэйдерса, вызывая у него второй гортанный стон.

Зандер хватает меня за руку и вытаскивает как раз в тот момент, когда Бексли начинает покачивать бедрами. Я импульсивно хватаю со стола три золотые монеты и сую их во внутренний карман плаща.

Аттикус идет впереди, ведя нас вправо, как было приказано. Мы несемся по залу, минуя множество занятых кабинок. К тому времени, когда мы выходим в переулок, пахнущий гнилым мусором и мочой, я успеваю стать свидетелем по крайней мере дюжины Нетленных, питающихся людьми, некоторые из них в совокупляющих позах.

– Элисэф сказал, что это таверна.

Аттикус усмехается.

– Так и есть.

– Если таверна – значит бордель.

И даже не респектабельный, с отдельными комнатами.

– Где мы, по-твоему, могли бы добыть важнейшую информацию? В рыночной палатке? – Аттикус самодовольно улыбается, а его глаза бегают по мне сверху вниз. – Это было слишком для твоей нежной натуры?

– Я не нежная, – огрызаюсь я. – Я видела более чем достаточное количество непристойностей – минеты за магазинами, мастурбация у стены в клубе, секс в тени общественного парка или в грязных кабинках туалетов метро. – Просто не ожидала такого.

Зандер осторожно натягивает капюшон на мои волосы, а затем берет меня за руку. У него странно задумчивое выражение лица.

– Нам нужно вернуться к лошадям.

Мы втроем бежим вдоль задней стороны зданий, кошки и крысы разбегаются с нашего пути. Проходим мимо двух мужчин и женщины – запутанного клубка тел, и мне думается, что где-то там, среди этого хитросплетения плоти, прячутся и клыки, но не уверена, кто из этой троицы ими пользуется. Я не останавливаюсь, что пролить свет на этот вопрос. Как бы то ни было, звуки, которые они издают, несут в себе удовольствие, а не страдания, и их ничуть не беспокоит наше мимолетное присутствие.

Мы выходим в переулок.

– Я возьму наших лошадей. Вы двое подождите здесь.

Аттикус исчезает в ночи, оставляя Зандера и меня наедине. Здесь тихо, но порой люди задерживаются, украдкой поглядывая на две фигуры в плащах, что стоят на краю улицы.

– Королевская гвардия впереди.

Я киваю на двух приближающихся мужчин верхом на лошадях, но Зандер их уже заметил. Он молча ведет меня через улицу в другой переулок, этот чище, чем предыдущий, но узкий, плечи Зандера почти задевают кирпичи с обеих сторон. Мы отходим футов на двадцать, прежде чем он останавливается.

– Думаю, достаточно далеко.

Достаточно далеко, чтобы они не уловили медового запаха моей ибарисанской крови – но этого он не говорит. Теперь мне ничего не остается, кроме как стоять здесь, в замкнутом темном пространстве, с Зандером, нависшим надо мной, пока Аттикус не вернется.

– Не могу поверить, что мы бежим от твоего собственного капитана.

Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

– Ты знаешь, каким неприятным может быть Боз. – Голос Зандера низкий и хриплый.

– Я заметила. – К счастью, Зандер держал его подальше от меня. – Тебе нравится здесь скрываться, не так ли?

– Пожалуй, да. Я люблю свободу и анонимность. И быть невидимкой. – Зандер делает паузу. – Думаю, и ты тоже.

Я к этому привыкла. И отлично знаю такой образ жизни. Я улыбаюсь куда-то в темноту.

– Это было весело. – Сегодня я вновь почувствовала себя похожей на себя прежнюю. – Что думаешь об этой наводке про Джесинду?

– Она могла путешествовать под вымышленным именем.

– Я тоже так подумала, хотя мне интересно, что случилось с другим заклинателем, с которым она была. – Я вспоминаю разговор в кабинке. – Кэйдерс знал, что Бексли хочет с ним сделать, да?

– Да. – Я слышу юмор в голосе Зандера.

– И он не возражал? Я имею в виду, не боялся?

– Такое с ним не впервые. И нет, он устроил нам хорошенькое представление, но пульс у него учащался, и вовсе не от страха.

– Ему не было больно?

– Больно лишь в начале, насколько я слышал.

Я морщусь, потирая место на шее, где дэйнар вонзил в меня свои клыки.

– Держу пари, это значительно менее неприятно, чем то, что испытала ты, – говорит Зандер, напоминая, что он без проблем видит меня в темноте. – Многие обитатели моря приезжают в Илор, чтобы расслабиться, и в таких местах, как «Козий холм», гарантированно можно получить подобную услугу.

– Ты хочешь сказать, что им нравится, когда ими кормятся?

– Это что-то новенькое, правда? Что людей не принуждают к рабству, и взаимовыгодные отношения между Нетленными и смертными могут быть совершенно иными.

– Думаешь, люди позволили бы собой кормиться, если бы их не принуждали? – с сомнением спрашиваю я.

– Многие, думаю, нет, – признает он. – Но некоторые вполне, ведь люди сострадательны. Другие же делали бы это ради денег. Разница лишь в наличии выбора. Я понимаю, это весьма провокационная идея, которая, вероятно, вызвала бы множество споров среди моего вида, но я считаю, что эта идея достойна обсуждения, поскольку она верна. Это иной способ жить и выживать. Лучший способ.

– Там были кормильцы.

– Слуги, но, скорее всего, не кормильцы. Они служат своим хранителям другими способами, например, как домашние и сельскохозяйственные рабочие, а также помощники в торговле. Именно сюда они приходят, когда выдается редкий выходной или, когда они на пару часов отвлекаются от своего бремени. Бексли взимает плату за кабинки, и