Она услышала его голос – радостный, голос нового, незнакомого Эша:

– Смотри, здесь даже сохранился уличный туалет.

Октавии эта радость была непонятна. Ей никогда не нравилось устраиваться «под кустиком». Эш указывал на деревянное, почерневшее от времени строение, его дверца, слишком жестко посаженная на петли, открылась с трудом. Внутри была самая примитивная «земляная» уборная. Пахло там хорошо – землей, старым деревом и морским воздухом. За уборной росли старые, наполовину высохшие кусты, искривленное дерево и трава чуть ли не по колено. Октавия пошла дальше, но и с этой стороны тянулись все те же раскачивающиеся камыши, через них шла еще одна узкая, поросшая сухой травой тропинка.

– Куда она ведет? К морю? – спросила Октавия.

– Никуда. Она тянется метров сто, а потом пропадает. Я хожу туда, когда хочу быть один.

Без меня, подумала Октавия, но вслух ничего не сказала. Ее сердце вдруг на мгновение замерло. Она наедине с Эшем. И должна испытывать радость, ликование при мысли, что удостоена разделить его любовь к этому мирному, тихому уединенному месту, которое теперь станет их общей тайной. Вместо этого она испытывала неопределенную тревогу и предчувствие беды. Как долго собирается он здесь находиться? Каким образом они вернутся назад? Легко говорить, что надо проплыть всего десять метров, ну и что с того?

Войдя в дом, Эш первым делом распаковал вещи, развернул спальные мешки, разложил провизию на полку справа от камина. Октавия стала ему помогать и сразу почувствовала себя лучше. Эш обо всем позаботился: на полке оказались банки с фруктовыми соками, фасолью, супами, тушеным мясом с овощами, несколько бутылок воды, сахар, пакетики с чаем, растворимый кофе и шоколад. Там была даже маленькая керосинка и бутылка с керосином, а также два котелка со съемными ручками. Он вскипятил воду для кофе, нарезал хлеб и сделал два толстых сандвича с ветчиной.

Они вынесли кофе и еду на свежий воздух и сидели, прислонившись к стене и глядя на камыши. Солнце уже стояло высоко, и Октавия ощущала тепло на лице. С таким аппетитом она еще никогда не ела. Неудивительно, что она ненадолго впала в депрессию. Это от голода и жажды. Все будет хорошо. Они вместе, и это самое главное. Сегодня ночью они станут любовниками – вот для чего он привез ее сюда.

Наконец она осмелилась задать ему вопрос:

– Скажи, сколько мы здесь пробудем?

– День, может, два. Разве это важно? Тебе что, здесь не нравится?

– Нет, нравится. Я просто так спросила. Ведь без мотоцикла будет трудно добраться домой.

– Здесь наш дом, – сказал он.

Кейт опасалась, что регистрационные данные у местных властей могут быть неполными, и тогда будет трудно отследить переход Эша от одних приемных родителей к другим. Но мистер Пендер из отдела социальных услуг, чрезвычайно внимательный, несмотря на юный возраст, извлек на свет толстую и потрепанную папку.

– Эти документы востребованы не впервые, – объявил он. – Мисс Олдридж изъявила желание взглянуть на них, когда защищала его в суде. Мы, естественно, спросили у него на это разрешение, и он его дал. Не знаю, пригодились ли они.

– Мисс Олдридж предпочитала знать как можно больше о людях, которых защищала, – сказала Кейт. – Окружение подсудимого тоже имеет значение. Она заставила присяжных пожалеть его.

Мистер Пендер посмотрел на закрытую папку.

– Его действительно стоит пожалеть. У него практически не было шансов. Если мать выбрасывает сына на улицу, когда ему нет еще и восьми, социальные службы не могут кардинально исправить положение. По его поводу много совещались, но Эш был очень трудным ребенком. Ни у кого он надолго не задер-живался.

– А почему не поставили вопрос об усыновлении? – спросил Пирс. – Разве мать не отказалась от него?

– В том-то и дело. С ней говорили, но она всякий раз не соглашалась на отказ от родительских прав. Возможно, она не исключала мысли взять его обратно. С такими женщинами ничего не поймешь. У них нет терпения, они ставят на первое место любовника, а не ребенка, но им не нравится перспектива потерять его навсегда. А к моменту ее смерти Эш был уже не в том возрасте, когда усыновляют.

– Нам нужен список людей, у которых Эш временно жил. Можно взять папку?

– Не думаю, что это возможно. Здесь собраны закрытые социальные и психиатрические документы.

– Эш скрывается, – перебил его Пирс. – Почти наверняка он убил женщину. Мы знаем, что у него при себе нож. Октавия Камминз с ним. Если хотите, чтобы на вашей совести было второе убийство, дело ваше. Вряд ли это понравится вашему начальству из отдела социальных услуг. Наша задача – найти Эша, и нам нужна информация. Нужно поговорить с людьми, которые знают те места, где он может скрываться.

На лице мистера Пендера отразились нерешительность и беспокойство.

– Думаю, я смогу получить разрешение передать вам эти документы, – неохотно произнес он. – Но на это потребуется время.

– Мы не можем ждать, – вмешалась Кейт.

Она протянула руку, но мистер Пендер не торопился отдать ей папку.

– Хорошо, – сказала наконец Кейт. – Дайте мне лист с фамилиями и адресами людей, с которыми он общался – в приютах и семьях, где он временно жил. Нам это надо немедленно.

– Никаких возражений. Подождите, и я продиктую вам имена. Хотите кофе?

В его голосе звучало отчаяние: он хотел хоть чем-нибудь быть полезным, не обращаясь к вышестоящей инстанции.

– Нет, спасибо, – отказалась Кейт. – Только фамилии и адреса. Там был один воспитатель по фамилии Коул или Коли, уделявший Эшу много времени. Мы нашли упоминание о нем в записях мисс Олдридж, относящихся ко времени судебного процесса. Найти его очень важно. Он работал в одном из детских приютов – «Бэньярд-Корт». Начнем с него. Кто там директор?

– Боюсь, вы только потратите время, – сказал мис-тер Пендер. – «Бэньярд-Корт» закрыли три года назад после пожара. Похоже, поджог. По возможности мы всегда стараемся определить детей в семьи. «Бэньярд-Корт» был для особенно трудных подростков, которых, однако, не требовалось изолировать от общества. Боюсь, опыт был не слишком успешный. Не думаю, что у нас сохранилась информация о работавших там воспитателях, кроме тех, которых перевели на другую работу.

– Что касается Коли, у вас может быть информация. Эш обвинил его в сексуальном домогательстве. Разве о таком случае вы не сообщаете будущим работодателям?

– Я еще раз посмотрю документы. Насколько помню, его оправдали, так что мы не несем за него дальнейшую ответственность. Если он согласится, я смогу дать его адрес. Это трудное дело.

– Главные трудности для вас начнутся, если что-нибудь случится с Октавией Камминз, – сказал Пирс.

Мистер Пендер озадаченно молчал.

– После вашего звонка я просмотрел бумаги. Грустное чтение. Мы парню не помогли, но не уверен, что кто-то справился бы лучше. Его поселили в семье у школьного учителя, и там он продержался дольше всего – восемнадцать месяцев. Достаточно долго, чтобы показать хорошие результаты в местной средней школе. Они надеялись, что он получит свидетельство об ее окончании. А потом он сделал все, чтобы с ними расстаться. Получил, что надо, и решил, что пора менять местожительство.