— Это ты! — взвизгнула Марсела и повисла у меня не шее. — Как я рада! Я уж думала, что ты пропал… Почему ты не отвечал?

— Это долго объяснять, — отмахнулся я и защелкал тумблерами на приборной панели. Одновременно я размышлял о том, куда вести вертолет. Лететь на Гран-Кальмаро? Но я не знал, где там садиться и хватит ли у меня топлива. Искать «Дороти» — тем более. Уже запустив двигатель, я решил, что приземлюсь на посту ООН.

Когда я поднял вертолет и повел его над островом, Марсела, глядевшая на меня влюбленными глазами, спросила:

— Ну, а золота ты, конечно, не нашел?

— Почему? — обиделся я. — Нашел…

— А почему же мы улетаем? — возмутилась эта маленькая ведьма. — Я тоже хочу посмотреть!

— Прилетим, посмотришь.

— Его так мало? — разочарованно протянула она.

— Нет, его очень много, — ответил я, — просто оно лежит там, куда мы летим.

— Врешь ты все… — Марсела обиделась. Разворачиваясь над морем севернее острова, я увидел на воде заметную муть, вероятно, она поднялась после того, как аквалангисты Лопеса взорвали подводные ворота, ведущие в тайную гавань Х-45.

Описав полукруг над островом, я уже собирался снижаться и сажать вертолет, когда Марсела ткнула пальцем в правое стекло и закричала:

— Смотри, «Дороти»!

Действительно, на западе, милях в трех-четырех маячил белый силуэт яхты. Марсела узнала ее сразу, потому что смотрела в бинокль. Тем не менее я все же решил сначала сесть на площадку рядом с ооновским флагом, а потом уж

собираться на яхту. Дело в том, что мне очень не хотелось бросать в подземелье свой автомат, пистолеты и ранец с патронами, которые я тащил на себе через весь подземный город.

Приземлившись в двадцати ярдах от «Си Кинга», я взял Марселу за руку и сказал:

— Идем, я покажу тебе сокровища!

Мой фонарь уже почти не светил, поэтому я взял Марселин. Мы спустились в подвал, и я подвел Марселу к пролому.

— Ой, череп! — взвизгнула она. — Это пират?

— Не совсем, — ответил я. — Это нацист.

— Откуда они здесь? — выпучила глазенки креолка. Мы вошли в подземелье. Ощущение был неприятное: сразу после того, как вырвался из этой ловушки, из этой затхлости и сырости, после того как чуть-чуть подышал свежим воздухом, побывал в небе — и опять в преисподнюю! Марселе было не по себе, но она считала меня суперменом и, конечно, была убеждена, что со мной ей ничего не грозит.

Я подобрал автомат, пояс с кобурами и подсумками, нож, а затем надел ранец с патронными коробками. Марсела, пугливо озираясь, разглядывала стеллажи, тюбинги, рельсы.

— Откуда это все?

— Нацисты построили здесь базу для своих субмарин, — кратко объяснил я. — А золото — вот оно!

Я освещал фонарем сундуки, бочки, статуи, а Марсела, конечно, не утерпела и сунула в карман несколько золотых монет, изумрудов и жемчужин.

— Никто не заметит. — Она виновато захлопала глазенками.

Я шлепнул ей по попке, обтянутой оранжевым комбинезоном, но отбирать драгоценности не стал. Из комнаты Эрлиха я забрал все бумаги и, расстегнув комбинезон, спрятал все это на груди.

— А кому все это будет принадлежать? — спросила Марсела. — Тебе? А ведь это я заставила тебя лететь на остров!

— Видишь ли… — начал я, собираясь рассказать ей историю похода по объекту Х-45, но тут пол и стены вздрогнули от близкого, довольно сильного взрыва… Это могло означать только одно: люди Лопеса дошли до стальной двери и взорвали ее…

Хорошо, что в момент взрыва мы с Марселой находились в комнате Эрлиха, а не напротив двери. Нас наверняка оглушило бы взрывной волной, и мы стали бы легкой добычей для коммандос Лопеса. А так нас только тряхнуло и обсыпало каменной крошкой. Спустя минуты две после взрыва я услышал голоса:

— Нормально сработали, Бенито! Ничего не завалили, а дверь положили точно.

Свет сразу нескольких фонарей заплясал по стенам, и я услышал голос, в котором любой хайдиец услышал бы североамериканский акцент. Даже я, хотя был чистокровным янки.

— Ребята! — повелительно сказал голос. — Путь взорван на протяжении ста метров. Мотовоз подойдет примерно через полчаса, привезет готовые звенья, и мы уложим эти сто метров пути. Сейчас ваше дело — расчистить дорогу. Дальше того места, где я стою — не заходить! Иначе — смерть! Всем ясно? Тут могут быть мины. Вопросов тоже не задавать — лишние знания вам помешают. Лопаты, кирки, ломы у всех?

— Так точно, сеньор Смит!

— Сержант, расставьте людей на разборку испорченных звеньев и засыпку воронок. За работу!

Не показываясь в проеме двери, я выставил ствол автомата вперед, снял слишком белый шлем и осторожно высунулся поглядеть одним глазом. Многочисленные голоса слышались в туннеле, там же передвигались огоньки фонарей и светлые пятна, отброшенные ими на тюбинги, скрежетали ломы и лопаты, кто-то громко кряхтел, вероятно, отковыривая искореженные рельсы. На сорванной взрывом стальной двери спиной к нам сидел какой-то детина в белой шахтерской каске и темного цвета робе, хорошо освещенный мощным фонарем, прицепленным к стойке стеллажа.

— Тихонько иди туда, там чуть-чуть брезжит свет, — прошептал я в самое ухо Марселе, указывая направление на туннель, прорубленный Эрлихом и завершенный мною, — если этот рыпнется — я его убью.

Марсела, ступая мягко, как кошка, вышла на путь и, перешагивая на носочках со шпалы на шпалу, начала уходить. Я следил за мистером Смитом. Тот курил длинную сигару и глядел только туда, где работали его подручные. Это значительно продлило ему жизнь, почти на целых пять минут.

Конечно, Марсела все-таки зашуршала гравием. То ли она ушла достаточно далеко от освещенной Смитовым фонарем зоны и не могла разобрать, где там шпалы, то ли наступила на куски гранита, выбитые некогда Эрлихом.

Смит нервно обернулся, в руках у него был «узи», но в этот момент мой автомат-старичок издал свой кхекающий кашель. По-моему, это был первый соотечественник, которого я был вынужден застрелить. Очередь из пяти пуль отшвырнула вскочившего на ноги Смита в проем сорванной с петель двери, он грузно повалился на спину и дрыгнул ногами, обутыми в тяжелые бутсы с рубчатой подошвой. В туннеле загомонили, и я, не дожидаясь, пока там очухаются, бросился бежать к пролому. Несмотря на тяжеленную нагрузку, я, возможно, поставил мировой рекорд — даже не помню, как я очутился на свежем воздухе рядом с запыхавшейся Марселой.

— Бегом! Бегом к вертолету! — заорал я. — Пока они не выбрались оттуда…

— Перейра! — крикнул я на бегу, проскакивая мимо бразильца. — Заводи свою машинку, зови всех — надо удирать! Летите на Гран-Кальмаро!