выстрелить. Ни свидетелей, ни мотива, ни подозреваемых – стандартная мантра худанита.

– Эй, мужик.

Дэйв Браун оборачивается и видит среди патрульных Восточного знакомое лицо. Мартини, что ли? Да, тот парень, что поймал пулю в прошлогодней наркооблаве в Перкинс-Хоумс. Свой человек.

– Эй, как жизнь?

– Да нормально, – отвечает Мартини и указывает на другого патрульного. – Тут моему другу нужен твой номер для протокола.

– Вы же детектив Браун, да? – спрашивает тот патрульный.

– Мы оба детективы Брауны, – говорит Дэйв, обхватив за плечо Эдди. – Это мой батя.

Эдди Браун улыбается, сверкая золотым зубом на утреннем солнце. Патрульный с ответной улыбкой разглядывает семейный портрет.

– Вылитый я, правда? – говорит Эдди.

– Есть малясь, – смеется патрульный. – Какой у вас номер?

– «Б» как в Браун, девять-шесть-девять.

Патрульный кивает и отходит. Во двор въезжает фургон медэксперта.

– Мы тут закончили? – спрашивает Дэйв Браун.

Эдди кивает.

– Лады, – говорит Дэйв, возвращаясь к «кавалеру». – Но нам нельзя забыть о самом важном в этом деле.

– О чем? – спрашивает Эдди, следуя за ним.

– Самое важное в этом деле то, что, когда мы выезжали, Здоровяк просил привезти ему яичный сэндвич.

– Ах да.

В комнате отдыха отдела убийств Дональд Уорден дожидается сэндвич в туче дыма от сигары «Бэквудс», лелея гнев, кипящий в нем уже полторы недели. Это он делает молча, стоически, но излучая такую энергию и решительность, что на утренней пересменке никто не смеет к нему приблизиться даже с каким-нибудь банальным утешением.

Да и что тут в самом деле скажешь? Что сказать человеку, который строил карьеру по своему понятию чести, по своему кодексу, а этой самой честью подтерлись политики? Что сказать человеку, для которого преданность департаменту – образ жизни, а департамент, где он оттрубил двадцать пять лет, в ответ предлагает уроки вероломства?

Сначала начальство обратилось три недели назад к Ричу Гарви. Обратилось с записью в круглосуточном журнале, записками и манильским конвертом без имени и номера дела. Тут, значит, сенатор штата, объяснили они. Угрозы. Таинственные злодеи. Возможное похищение.

Гарви терпеливо их выслушал. Потом посмотрел на первый протокол от двух детективов из смены Стэнтона. Протокол невеселый.

– Только один вопрос, – спросил Гарви. – Можно отправить сенатора на полиграф?

Нет, сказало себе начальство, пожалуй, Рич Гарви нам не подходит. Они быстренько извинились и отнесли протокол с манильским конвертом Уордену.

Здоровяк послушал-послушал, затем выстроил в мыслях факты: сенатор штата Ларри Янг. Демократ из 39-го избирательного округа Западного Балтимора. Выходец из политической машины семейства Митчеллов с западной стороны города, председатель влиятельного комитета заксобрания по вопросам экологии. Лидер фракции чернокожих со связями как в ратуше, так и с высокопоставленными черными в департаменте полиции. Сорокадвухлетний холостяк, проживающий один на Маккало-стрит.

Это все логично, а дальше уже идет какой-то бред. Сенатор Янг позвонил другу – именитому черному врачу – и рассказал, что его похитили трое. Он шел один с Маккало-стрит, а они подстерегали в фургоне. Его запихнули внутрь, надели повязку на глаза, угрожали. Держись подальше от Майкла и его невесты, сказали ему, имея в виду его давнего советника, планировавшего жениться. Потом безымянные преступники вытолкнули его из задних дверей у Друид-Хилл-парка. Домой он вернулся на попутке.

Безобразие, ответил друг. Нужно позвонить в полицию. Ни к чему, успокоил того Ларри Янг. Зачем вмешивать департамент? Я и сам разберусь, просто хотел рассказать тебе, объяснял сенатор другу, но тот все-таки настоял на своем и устроил общий звонок с Эдди Вудсом, заместителем комиссара по вопросам правоприменения и политическим союзником сенатора. Заместитель Вудс выслушал и потребовал расследовать похищение сенатора. Позвонили в отдел убийств.

– Возьметесь? – снова спросило начальство.

Уорден учел и то, о чем недоговаривали: могущественный законодатель, могущественные друзья. Нежелание заявлять о преступлении. Нелепая история. Нервные начальники. Выбор стареющего белого детектива – копа с незапятнанным послужным списком и возможностью ухода на пенсию, если что-то пойдет не так.

Ладно, сказал им Уорден. Я подставлю шею.

Ведь кому-то все равно пришлось бы согласиться, и Уорден решил, что молодежи есть что терять. Детективы из стэнтоновской смены, первыми принявшие вызов, не хотели иметь к этому никакого отношения. Не лез на рожон и Гарви. Но что могут сделать Уордену? Вроде бы рассуждал он правильно, но каждый раз казалось, будто он больше убеждает себя, чем других.

Что важнее, Уорден был настоящим выходцем из старой школы департамента: даешь ему задание – он работает. И хоть кое-кто считал, что на расследовании Монро-стрит Уорден уже обжегся из-за своей преданности начальству, все понимали, что он никогда не увильнет от просьбы сверху, даже если в итоге только обожжется снова.

Первым делом Уорден с Риком Джеймсом за компанию поехали домой к советнику на Северо-Востоке Балтимора, где поговорили с его родителями – интеллигентной пожилой парой, весьма удивленной, что им приходится принимать в гостях детектива. Они сказали, что ничего не знают о похищениях. Более того, в вечер предполагаемого происшествия сенатор заходил в гости к их сыну, но того не оказалось дома. Мистер Янг дождался его за дружелюбной беседой с родителями. Затем они вдвоем вышли на задний двор обсудить частное дело. Немного погодя их сын вернулся в дом один – сенатор уже ушел. А сын сказал, что ушиб руку и ему нужно в травмпункт.

Уорден кивал, внимательно слушая. С каждым новым фактом байка сенатора становилась одновременно и бредовее, и объяснимее. Последующий опрос советника подтвердил версию, уже сложившуюся в мыслях Уордена. Да, признал советник, во время их беседы во дворе Янг разозлился. Даже схватил с земли ветку и ударил консультанта по руке. После чего он сбежал.

– Как я понимаю, вы с сенатором поссорились из-за частного вопроса, – аккуратно спросил Уорден, – и хотели бы уладить это в частном порядке.

– Именно.

– И, видимо, вы не хотите предъявлять обвинения.

– Нет, не хочу.

Они обменялись взглядами и рукопожатием. Уорден с Джеймсом вернулись в офис, обсуждая оставшиеся альтернативы. Первый вариант: можно целыми днями, если не неделями расследовать похищение, которого никогда не было. Второй вариант: можно припереть сенатора к стенке – возможно, намекнув на угрозу расследования большого жюри или даже обвинения в ложном вызове, – но это опасно, потому что быстро разразится скандал. Впрочем, существовал третий вариант, и Уорден вертел его в голове, взвешивая риски и преимущества. И когда его, Джеймса и лейтенанта Д’Аддарио вызвали в кабинет капитана для обсуждения дела, Уорден предложил именно третий вариант как самую разумную альтернативу.

Если рассматривать похищение всерьез, сказал Уорден капитану, то квалифицированные детективы отдела убийств потратят время на каких-то таинственных людей в таинственном фургоне, но