– С ума сошел! – пихнула она его со злостью, но ее сердце колотилось так, что выдавало всю правду.

– Немного.

Он придавил всем телом и обхватил ладонями ее лицо, убирая пушистые волосы. И прижался к губам, не давая ей возмущаться и кричать на весь лес. Не удержавшись, Майлис ответила на поцелуй, будто забыла, что только что говорила. Дарес с наслаждением ловил ее губы и только потом медленно отстранился.

– Я разбойница, а не леди, – взмолилась она, выдыхая. Подняла руку и тоже провела по его щеке, убирая его кудрявые пряди, глядя то в глаза, то на губы. – Дарес…

– Это такие условности. Ты можешь стать кем угодно.

– И меня будут звать “ваша милость”?

– Это только титул учтивости. Не бойся, он вообще ничего не значит. И мы никому не скажем.

– Еще лучше, – громко фыркнула она, выдыхая так, чтобы сдуть травинки, лезущие в лицо. – Только не жди, что я стану для тебя мягкой, пушистой и доброй овечкой и нарожаю десяток детишек.

– Десяток не надо.

Она уставилась на него в упор.

– Дарес.

– Я тут.

– Ты дурак.

– Немного.

– И почему я в тебя влюбилась?

– Наверное, именно поэтому. Подобное к подобному…

– Кажется, давно никто не разбивал твое лицо.

– На этот раз я буду готов. У тебя ничего не выйдет.

После этой фразы она не могла не попробовать, и снова завязалась их бесконечная борьба: наверняка кто-то вернется к костру с синяками.

В конце концов Майлис оказалась сверху и торжествующе заставила Дареса распластаться на холодной земле, прижав его руки и не давая вырваться – отомстила. И поцеловала первая.

Кажется, так было еще волнительней.

– Будем считать, что это значит “да”.

– Это значит «ты благородный дурак, но я согласна быть с тобой, даже если придётся устроить эту проклятую свадьбу, которая ничего вообще не изменит».

Дарес растянул губы в улыбке.

– Только не проклятую. Давай не будем призывать зло. Просто повеселимся.

Он обхватил ее за плечи и прижал к себе, впервые честно подумав, что все ещё пытается ее защитить. От этого мира, от угроз преследования, от кривотолков и домыслов. Пусть знают правду.

Правда ведь всегда казалась ему привлекательней всего. Она влекла, как огонь в ночи, и чтобы раскрыть ее он шел до конца. Именно за ней гонялся всю жизнь, даже когда приходилось играть другие роли и притворяться, даже когда мир искажался от сильнейших чувств, а верить было некому.

Рано или поздно всё возвращалось к истоку.

Когда-нибудь и Майлис это почувствует.