– Подвинься. А будешь приставать, с кровати скину.

5

На скатерти – две рюмочки в изморози, маленькие, каждая едва в полпальца.

– «Уникум», венгерский горький ликер, – пояснил человек в дорогом сером пиджаке. – Проясняет разум и успокаивает нервы. Прошу, господин Руффо!

Разговор шел на немецком, и князю приходилось тщательно подбирать слова. И не только потому, что на языке Гёте в последний раз приходилось беседовать больше года назад. Слишком серьезна только что начавшаяся беседа. Следить приходилось не только за словами, но и за мыслями. Любитель ликера – мастак считывать их на лету.

Вечер, маленький бар на втором этаже шумного «Гранд-отеля». Полумрак, столик на двоих, негромкий спокойный голос.

– Я, господин Руффо, консультант, и предпочитаю иметь дело с частными лицами, а не с государственными структурами. Однако для Новой Италии согласен сделать исключение.

Мудрость была горька, как и напиток в глиняной рюмке.

– Новой Италии еще нет, Лекс. Есть не слишком богатая страна и не слишком счастливые люди. Они еще даже не поняли до конца, что произошло. Я тоже из них, и, вероятно, мне доведется наделать немало ошибок. Но ждать нельзя, каждый день войны в Испании – новые смерти. Я хочу, чтобы итальянские солдаты ушли, не оставив после себя выжженную землю. Пусть очень плохой мир, но все-таки мир.

Тот, кто откликался на столь немудреное прозвище – название маленького городка в далекой Бельгии – поглядел с немалым сомнением.

– Хотите совершить еще одно чудо, господин Руффо? Война в Испании нужна слишком многим, она – огниво, способное зажечь всю Европу. Стравить Британию и СССР не вышло, значит, огонь разгорится на Пиренеях. Хотел бы я пообщаться с тем, кто уже не первый год готовит мировой пожар! Увы, далеко!..

Князь кивнул:

– Придется переплывать океан… Я не чудотворец, Лекс, но, как говорит один мой знакомый, слона можно есть по кусочкам. Я уже почти договорился с правительством Франции о том, что они не будут пропускать оружие для «красных». Значит, те станут более сговорчивы. А потом я предложу их руководству мир в обмен на Мадрид. Согласятся! А еще я добьюсь гарантий того, что они оставят в живых одного немолодого лысого дурака. Пусть посидит за решеткой, может, поумнеет. Если, конечно, еще жив…

– Хотите спасти Муссолини? – брови Лекса взлетели вверх. – Но зачем? Не желаете, чтобы появился следующий Дуче?

Бывший берсальер улыбнулся.

– Дело не в политике. Просто не хочу, чтобы он умирал.

Пустой стаканчик легко ударил в столешницу, ставя точку.

* * *

– Господин Руффо! Для того, что вы задумали, одной дипломатии мало. Как только испанские «белые» раскусят ваш секрет, а это случится быстро, за вами пустят Дикую Охоту. Нужна силовая поддержка, и очень серьезная. Уверен, что в Италии имеются храбрые и толковые бойцы, но этого недостаточно. У Франко и Санхурхо солдаты не хуже. Требуется козырь, который вы сможете в нужный момент достать из рукава.

– Мне уже предлагали помощь на одной далекой планете. Очень серьезную, вплоть до высадки десанта. Но я отказался, иначе вместо очередной Мировой начнется Война миров по мистеру Уэллсу.

– Далекая планета? «В знойном небе пылает солнце, в бурном море гуляют волны…» Аргентина, красное вино!.. Мог ли я предполагать в 1915-м, когда только начинал в разведке, что придется всерьез учитывать инопланетный фактор? К счастью для нас, марсиане случаются разные, иным, в отличие от персонажей Уэллса, кровь не нужна, достаточно денег. Если правительство Италии не поскупится, попробую их сговорить.

– И чем марсиане помогут, Лекс? Притащат с собой шагающий треножник?

– Лучше. Некое устройство, именуемое в нашем узком кругу «Прибор № 5».

События даны в обратной последовательности.

Письмо. – Парк Бют Шамон. – Жорж Бонис. – «Чумба-лилалей!» – Гертруда Веспер

5

Самым трудным оказалось просто дойти до гостиницы. В автобусе легче, рядом люди, и Лейхтвейс раз за разом уговаривал себя не рисковать зря. То, что лежит во внутреннем кармане пиджака – не для чужих глаз. На всякий случай он вообразил, будто на запястьях – стальные браслеты наручников. Допустим, Рената достала из старых запасов и решила пошутить. Ладони – на коленях, тяжелые, словно свинец, автобус никуда не спешит, и Таубе, чтобы отвлечься, пытался думать о чем-то постороннем, скажем о прочитанной утром газете. Великий вождь и учитель, лучший друг советских альпинистов, изменив своему обыкновению, согласился дать интервью британским журналистам. Искатель Сулико заклеймил позором неназванных, но оттого не менее опасных «поджигателей войны» и пообещал скорейшее возобновление нормальных межгосударственных отношений. Севернее Мадрида совсем было павшие духом итальянские дивизии внезапно контратаковали, заставив «красных» отступить. Республиканское правительство тут же заявило о том, что не находится в состоянии войны с освобожденной от тирании Италией. Зато чертиком из табакерки выскочил вечный вопрос о Данциге. Поляки высадили десант возле Вестерплатте, Германия же заявила решительный протест, напомнив, что город, несмотря на все решения Лиги Наций, остается немецким…

Новостей хватило как раз до той минуты, когда он вышел из автобуса. Невидимые наручники мигом разжались, рука потянулась к карману… Все-таки сдержался, дошагал до входа в отель и даже не забыл проверить наличие слежки. Наконец, взбежал на второй этаж, чуть не сломав ключ, открыл номер.

Выдохнул…

На скатерть лег самодельный белый конверт. Ни адреса, ни имени, только странный герб, наскоро набросанный цветным карандашом. Слева поле черное, синее – справа, извилистая белая молния между ними, вместо острия – острый излом. И две белые буквы посреди – «В» и «О».

* * *

«…Мне передали Ваше послание, курсант. Я догадалась сразу, даже без намека на пещеру в Рейнских горах. Я старше Вас на целую жизнь, поэтому мои слова не должны обидеть. Вы – настоящий мужчина, даже если Вас не всегда пускают на вечерние сеансы в кино. Горжусь таким учеником! Но жизнь – не только полеты, и на земле труднее, даже чем в черной бездне эфира. Поэтому как Ваш командир, приказываю, а на правах друга прошу. Не пытайтесь меня спасти, даже если позовут. Обманут, как обманули и меня. Честным людям не свойственно подозревать всех и каждого, и этим пользуются вовсю. Если хотите мне помочь, будьте с теми, кто пытается остановить грядущую войну. Мои тюремщики не из их числа, они лишь хотят принести в жертву менее ценных ради спасения избранных. Если же услышите, что цель оправдывает средства, уходите от сказавших прочь. За меня не беспокойтесь. С Той, что уже не первый месяц стоит у меня за плечом, я свыклась, а наше небо все равно останется со мной и с Вами. Взлетайте без страха – и всегда возвращайтесь назад!..»