– Фон Тресков, – обратился Клюге к офицеру-генштабисту, – проработайте варианты и найдите для решения этой проблемы пару батальонов. Мы не можем позволить себе нести подобные потери в глубоком тылу!

Лондон, Кинг Чарльз-стрит, Вестминтер. Соединенное Королевство. 21 августа 1941 года. 12.04

Окна кабинета выходили на Сент-Джеймский парк, и потому многоголосый шум Уайтхолла сюда практически не долетал.

– Как по-вашему, Уитфред, почему русские до сих пор не признали свое участие в «деле Гиммлера»? – Человек, задавший вопрос, словно сошел с портрета Викторианской эпохи. Величие «Империи, над которой никогда не заходит солнце», буквально сквозило в его облике. Даже костюм, сшитый у одного из самых уважаемых портных Лондона, записаться на примерку к которому без обязательной и документально подтвержденной приставки «сэр»[37]перед именем было просто невозможно, больше походил на сюртук, нежели на современные одеяния.

– Пока я не могу определить причину этого, сэр. – Отвечавший отлично помнил, что его собеседник не переносит, когда его подчиненные отвечают «не знаю». – Возможно множество вариантов, начиная от сломанной рации у агентов, не успевших, таким образом, сообщить своему руководству, и заканчивая скрытыми политическими мотивами Сталина.

– И какие же, по вашему мнению, мотивы могут заставить его скрывать информацию о таком, как мне ни неприятно это признать, выдающемся успехе русских? Лучшего повода для пропагандистских выступлений придумать сложно.

– Мне кажется, что единственный способ выяснить это – провести разведку по дипломатическим каналам. Несколько намеков там, пара вопросов тут – по реакции большевиков уже можно будет делать выводы.

– А что вы думаете, если мы задействуем поляков на месте – это же их бывшая территория? Пускай отрабатывают те средства, что мы тратим на них.

– Простите, сэр, но эта территория не была польской. По крайней мере, в течение пары последних столетий. А с учетом того, что красные весьма серьезно подошли два года назад к выявлению польской агентуры, рассчитывать на наличие хоть сколько-нибудь серьезных источников у Союза вооруженной борьбы[38]не стоит. Что бы там генерал Сикорский нам ни рассказывал!

– У меня нет ни времени, ни желания вдаваться во все эти мелочи, Уитфред! – брюзгливо ответил начальник департамента. – Если у нас есть там агентура – задействуйте! Нет ее – создайте и, опять же, задействуйте!

– Могу ли я использовать контакты в Германии, сэр?

– В Германии? Нет! В конце концов, нам нужно выяснить реакцию русских, а не немцев.

– Я понял, сэр. Если вам интересно, сэр, позавчера состоялись похороны Гиммлера.

– Да, я знаю, Уитфред. В орденском замке этого гуннского ордена, не так ли?

– Совершенно верно, сэр. В Вевельсбурге[39]. Гитлер выступил там с очередной речью. Вы не поверите, сэр, но этот бесноватый говорил больше полутора часов!

– Чем больше он говорил, тем меньше делал. Надеюсь, что его проклятия были по большей части направлены на Восток?

– Вполне возможно, что и так, сэр. Стенограмма речи есть у нашего агента, но передача ее нам сопряжена с некоторыми трудностями.

– Это, в отличие от того вопроса, что мы с вами обсуждали только что, может подождать, Уитфред! Через три дня я хочу получить от вас полный доклад о реакции русских! Все, не смею вас больше задерживать!

Кожевеннику