Йишт! Как только Нона мысленно назвала ее, глаза женщины устремились к выходу из туннеля. Нона отпрянула назад, вжалась в камень и затаила дыхание. Она подождала мгновение, достаточно долгое, и Йишт снова стала пить из бутылки с водой, как собиралась, затем начала поворачиваться.

Двигаться назад по туннелю, не имея возможности развернуться, таща за собой дымящийся фонарь и стараясь не издавать ни звука, было нелегко. Свечение в конце туннеля стало ярче: Йишт, должно быть, приближается! Нона поползла назад так быстро, как только могла, по-прежнему не издавая ни звука. Если Йишт заберется наверх, она может увидеть или учуять следы фонаря Ноны. Сколько же времени пройдет, прежде чем в воздухе мелькнет нож? И если не брошенный нож, то сама Йишт. Эта женщина практически победила весь Серый Класс, вместе взятый. Она запросто могла бы убить Нону здесь, внизу, и ее тело пролежало бы незамеченным еще долго после того, как рассыпались бы кости.

Ноги Ноны в конце концов нашли открытый воздух, и она свесилась через край, прежде чем скользнула в нижний туннель, сильно ударившись подбородком о выступающий край скалы. Через несколько мгновений она уже спешила обратно к расщелине, и ее фонарь пропускал сквозь колпачок ровно столько света, чтобы она не ударилась о стены до потери сознание. Она мчалась вперед, преследуемая тенями, скользя и обливаясь потом, уверенная, что в любой момент чья-нибудь рука сомкнется на плече.

— Ты их добыла?

— Да, — прошипела в ответ Нона. — Ш-ш-ш!

Клера скатилась с кровати и подошла к Ноне. Ара плюхнулась в свою, зевая и потягиваясь под одеялом. Гесса, казалось, крепко спала.

— Все прошло нормально? — прошептала Клера так близко к уху Ноны, что его начало покалывать.

— Да, возвращайся в кровать. — Она пощупала украденные ингредиенты в сундуке с одеждой. Черный корень, завернутый в льняную ткань, красный чесночный порошок в бумажной обертке, ртуть в промасленном кожаном мешочке, соли аклита и сера. Пещера-кладовая была следующей по пути, большой и легко доступной; ингредиенты были разложены на полках в маркированных мешках, пучках, флаконах и горшках. Если бы ее не сбил с пути след от ботинка Йишт, она бы вошла и вышла за четверть часа.

— Как ты себя чувствуешь? Я могу остаться с тобой?

— Я в порядке. Ложись.

— Но ты нашла все? Даже ртуть?

— Да.

— Хорошо. — Клера сжала ее руку, поколебалась, потом вернулась в постель. — Кстати, от тебя воняет грязью.

Нона сняла с себя рясу и сунула ее под кровать. Нужно вымыться, но эту проблему она решит при свете дня. Она скользнула под одеяло, шерсть оскорбила ее ободранные колени, темнота была полна образов туннеля за туннелем, узкие скалистые глотки ловили ее в мерцании пламени, все теснее сжимаясь вокруг. Она повернулась на бок и свернулась калачиком, стараясь казаться в темноте как можно более маленькой мишенью. В ночи, прошедшие после ковки, она сворачивалась вокруг боли, вокруг первого и все новых и новых клыков яда, который в нее влил Раймел. Конечно, ничего быстрого — он хотел бы знать, что она долго и тяжело страдала, прежде чем умереть. Сестра Яблоко рассказывала им множество ужасных историй о токсинах, которые именно так и действуют. Есть яды, которые заставляют плоть гнить вокруг костей в течение нескольких недель, есть и другие, которые сначала вызывают слепоту, затем шелушение кожи хуже, чем любой ожог, и, наконец, безумие и смерть месяцами позже. Но сейчас она поняла, что кроме коленей, кистей, рук и челюсти... ничего не болит. Голова, живот и суставы, все, что скручивала медленная всепроникающая боль, действительно были в порядке. Она сказала, что все в порядке, чтобы заставить Клеру вернуться в свою кровать... но это оказалось правдой… она испытывала только затянувшееся чувство полноты, овладевшее ею, когда она шпионила за Йишт. Чувство, которое она испытывала только в одном месте, и никогда так сильно — перед черной дверью в Собор Предка в дальнем конце монашеских келий.

Последней ее мыслью перед сном была мысль о том, воспользовалась ли Йишт воротами и заметит ли она или Сестра Яблоко, что они остались незапертыми.

На продуваемом всеми ветрами выступе, в перерыве между уроком Меча и вечерней трапезой, Нона, Ара и Гесса сгрудились вокруг неглубокой впадины, частично защищенной низкими стенами, образованными нагромождением камней — их Нона разбила с помощью Путь-энергии во время одного из своих многочисленных тайных занятий.

Зажечь огонь оказалось настоящим кошмаром: несколько украденных кусков растопки сгорели прежде, чем подожгли угли, украденные из кухонного склада. В конце концов Нона и Ара сели, дрожа, и стали ждать, пока Гесса искала безмятежность, необходимую, чтобы добраться до Пути, после чего, наконец, зажгла угли с помощью размеренного высвобождения Путь-энергии.

Они начали варить черное лекарство, используя горшки, украденные из кухонь — было безопаснее украсть их, чем пытаться стянуть правильное оборудование из запасов Отравительницы. Не имея весов, Гесса взвешивала ингредиенты, используя измерительную линейку, уравновешенную в средней точке на столовом ноже. У Гессы была коллекция камешков, которые она ранее взвесила в классе Тени, и она утверждала, что, поместив их на правильном расстоянии от точки равновесия линейки, она может, при помощи некоторой арифметики, измерить любой желаемый вес на другой стороне. В теории это казалось, по крайней мере Гессе, легким делом. Ветер Коридора играл с неудобными ингредиентами, хотел сдуть их или разбросать, не давая положить на качающуюся линейку… Ноне казалось, вся эта работа ближе к догадкам, чем к любой науке, преподаваемой в Академии.

Это заняло больше времени, чем предполагалось. Они полагались на ветер, который должен был унести опасные пары, а это означало частые поспешные движения, когда ветер налетал с другого направления.

— Приближается лед-ветер, — сказала Ара.

— Они могут послать нас в поход, если он продлится. — Нона вылила еще одну серебряную каплю жидкого металла в черную вонючую кашу, кипевшую в кастрюле.

— Возможно. — Ара вздрогнула и обхватила себя руками. Походы почти всегда начинались при лед-ветре. Во время предыдущих пропало несколько послушниц, а через несколько дней их нашли замерзшими на земле. Некоторых не нашли вообще.

В конце концов все трое пропустили вечернюю трапезу и вернулись в монастырь в темноте, их рясы пропахли черным корнем, разрушенный горшок был брошен через утес, угли все еще тлели позади них, спрятанные во впадине. Нона держала черное лекарство в крошечном флакончике духов, который Ара принесла в монастырь, когда только приехала. Когда лекарство сварили до состояния осадка и процедили через ткань, стараясь не дать жидкости коснуться кожи, осталось ничтожно мало.

— Ты действительно его примешь? Ты ведь знаешь, что его называют «убить или вылечить»? — спросила Гесса, стараясь не отставать от Ноны и Ары. — Даже если я правильно рассчитала пропорции, это ужасный риск. Просто скажи настоятельнице, что ты сделала. Она может рассердиться, но не вышвырнет тебя вон.