Ну а как реагировал на американские ядерные взрывы в космосе Советский Союз?

При создании противоракетного комплекса системы «А» встал вопрос: будут ли работать радиолокационные средства ПРО в условиях взрыва спецзарядов своих противоракет? Одновременно надо было решить вопрос о возможном подавлении нашей ПРО вероятным противником путем предварительного взрыва специальной боевой части над местом расположения средств ПРО.

Для получения надежных данных по поражающему действию высотных ядерных взрывов высшими инстанциями было решено провести серию таких взрывов при пусках баллистических ракет с ядерными зарядами с полигона Капустин Яр в район полигона Сары-Шаган, где была расположена система «А».

Планирование операции «К», то есть проведение серии взрывов в космосе, было начато задолго до старта антиракеты В-1000 4 марта 1961 г. Их подготовкой и проведением занималась Государственная комиссия под председательством заместителя министра обороны СССР, генерал-полковника Александра Васильевича Герасимова. Научным руководителем экспериментов был назначен академик АН СССР Александр Николаевич Щукин.

Задачи операции «К» заключались в определении:

– поражающего действия ядерного взрыва на головную часть баллистической ракеты;

– воздействия ядерного взрыва на атмосферу;

– воздействия ядерного взрыва и возмущений в атмосфере на работу радиотехнических средств системы «А» и на процесс наведения антиракеты В-1000 на цель.

Первые взрывы, имевшие обозначения «К-1» и «К-2», были проведены в течение всего одних суток – 27 октября 1961 г. Оба боеприпаса мощностью 1,2 кг были доставлены к местам взрыва (над центром опытной системы «А» на полигоне Сары-Шаган) баллистическими ракетами Р-12 (8К63), запущенными с полигона Капустин Яр. Первый взрыв был произведен на высоте около 300 км, а второй – на высоте около 150 км.

Поскольку все документы, связанные с операцией «К», до сих пор имеют гриф «совершенно секретно», автор вынужден ссылаться лишь на воспоминания очевидцев и участников.

Главный конструктор системы противоракетной обороны (системы «А») Григорий Васильевич Кисунько в своей книге «Секретная зона»[156]писал: «Во всех указанных экспериментах высотные ядерные взрывы не вызывали каких-либо нарушений в функционировании “стрельбовой радиоэлектроники” системы “А”: радиолокаторов точного наведения, радиолиний визирования противоракет, радиолинии передачи команд на борт противоракеты, бортовой аппаратуры стабилизации и управления полетом противоракеты.

После захвата цели по целеуказаниям от РАС обнаружения “Ду-най-2” вся стрельбовая часть системы “А” четко срабатывала в штатном режиме вплоть до перехвата цели противоракетой “В-1000” – как и в отсутствие ядерного взрыва.

Совсем другая картина наблюдалась на РАС обнаружения метрового радиодиапазона “Дунай-2” и особенно ЦСО-П: после ядерного взрыва они ослеплялись помехами от ионизированных образований, возникавших в результате взрыва».

А вот воспоминания Бориса Евсеевича Чертока, находившегося 1 ноября 1962 г. на полигоне Байконур: «1 ноября [1962 г.] был ясный холодный день, дул сильный северный ветер.

На старте шла подготовка к вечернему пуску. Я забежал после обеда в домик, включил приемник, убедился в его исправности по всем диапазонам. В 14 часов 10 минут вышел на воздух из домика и стал ждать условного времени.

В 14 часов 15 минут при ярком солнце на северо-востоке вспыхнуло второе солнце. Это был ядерный взрыв в стратосфере – испытание ядерного оружия под шифром “К-5”. Вспышка длилась доли секунды. Взрыв ядерного заряда ракеты “Р-12” на высоте 60 километров проводился для проверки возможности прекращения всех видов радиосвязи. По карте до места взрыва было километров 500. Вернувшись быстро к приемнику, я убедился в эффективности ядерного эксперимента. На всех диапазонах стояла полнейшая тишина. Связь восстановилась только через час с небольшим».

Говоря о советских ядерных взрывах в космосе, стоит упомянуть о проекте Е-3, предполагавшем доставку на Луну и подрыв на ее поверхности атомного заряда.

Автором проекта Е-3 был советский физик-ядерщик академик Яков Борисович Зельдович. Основная цель проекта – доказать всему миру, что советская станция достигла поверхности Луны. Зельдович рассуждал следующим образом.

Сама по себе станция очень мала, и ее падение на лунную поверхность не сможет зафиксировать ни один земной астроном.

Даже если начинить станцию взрывчаткой, то и такой взрыв никто на Земле не заметит. А вот если взорвать на лунной поверхности атомную бомбу, то это увидит весь мир, и ни у кого больше не возникнет вопросов или сомнений.

Несмотря на многочисленных противников проекта Е-3, он все же был детально проработан, и в ОКБ-1 даже изготовили макет станции с ядерной боеголовкой. Контейнер с зарядом, как морская мина, был весь утыкан штырями взрывателей, чтобы гарантировать взрыв при любой ориентации станции в момент соприкосновения с поверхностью Луны.

Но макетом дело и закончилось. Уже на стадии эскизного проектирования ставились вполне резонные вопросы о безопасности такого пуска. Никто не брался гарантировать стопроцентную надежность доставки заряда на Луну. Если бы ракета-носитель потерпела аварию на участках работы 1-й или 2-й ступеней, то контейнер с ядерной бомбой свалился бы на территорию СССР. Если бы не сработала 3-я ступень, то падение могло бы произойти на территории других стран.

В конце концов, от проекта Е-3 отказались. Причем первым предложил это сделать сам инициатор идеи – академик Зельдович.

Позже индекс Е-3 присвоили проекту, предусматривавшему фотографирование обратной стороны Луны с большим разрешением, чем это сделала станция «Луна-3». Были осуществлены два пуска – 15 и 19 апреля 1960 г. Оба они закончились авариями, и больше пусков в рамках проекта не производилось.

В ходе операций «К-3», «К-4» и «К-5» 22 октября, 28 октября и 1 ноября 1962 г. спецзаряды мощностью в 300 кг были подорваны на высотах, соответственно, 300, 150 и 80 км.

Замечу, что время проведения испытания «К-3» было выбрано неслучайно. За двое суток до взрыва с полигона Капустин Яр был запущен искусственный спутник Земли типа ДС-А1 (псевдоним «Космос-11»), предназначенный для исследования излучений, возникающих при ядерных взрывах на больших высотах, в широком диапазоне энергий и эффективностей, отработки методов и средств обнаружения высотных ядерных взрывов и получения других данных. Информация, которую собирались получить и получили советские ученые от этого спутника, оказалась крайне важной для разработки систем вооружения следующих поколений.

Кроме того, этот взрыв в космосе можно было рассматривать и как демонстрацию советской мощи в ходе «Карибского кризиса».

Программа эксперимента «К-3» была значительно шире, чем проведенные за год до этого испытания. Кроме двух баллистических ракет Р-12 и противоракет полигона в Сары-Шагане предполагалось задействовать ряд геофизических и метеорологических ракет, а также межконтинентальную баллистическую ракету Р-9 (8К75), запуск которой должен был состояться с 13-й пусковой установки полигона Тюра-Там в рамках 2-го этапа летно-конструкторских испытаний. Головная часть этой ракеты должна была пройти максимально близко к эпицентру взрыва. При этом предполагалось исследовать надежность радиосвязи аппаратуры системы радиоуправления, оценить точность измерения параметров движения и определить влияние ядерного взрыва на уровень принимаемых сигналов на входе бортовых и наземных приемных устройств системы радиоуправления.