И вдруг эта тактика в одночасье устарела. Выяснилось, что громадные и дико дорогие линкоры может отправить на дно маленький и юркий самолетик одной-единственной удачно сброшенной бомбой. Орудия главного калибра против него совершенно бессильны, а вражеский авианосец, способный посылать в небо целые полчища бомбардировщиков, остается вне зоны досягаемости огня корабельной артиллерии в 100 или даже 300 километрах. Соответственно, главной задачей палубной артиллерии стало не топить вражеские суда, а защищать корабль от атак с воздуха. Или прикрывать свой авианосец, чтобы с него могли беспрепятственно взлетать самолеты, которые и будут топить недосягаемые для корабельных артсистем авианосцы противника. Габариты потенциальной цели уменьшились в сотни раз, а ее скорость и маневренность наоборот в десятки раз выросли. Если расчеты для стрельбы по крупной надводной цели, идущей с известной скоростью на известном расстоянии, можно было делать вручную, пользуясь баллистическими таблицами, корректируя стрельбу «на глазок», то наводка таким же образом зенитных орудий стала делом нереальным.

Можно было пойти по пути наращивания количества стволов, чтобы создавать сплошную завесу заградительного огня, но для размещения десятков зенитных батарей на палубе просто не было места, так же как и артиллерийских погребов для хранения требуемого боекомплекта. Следовательно, нужно было неимоверно повысить эффективность массированного зенитного огня без кардинального увеличения количества огневых средств. Эту задачу призваны были решить автоматические системы наведения и корректировки зенитного огня. Что в результате получилось у доктора Винера: радиолокаторы предупреждали о появлении воздушных целей. Радиолокаторные прицелы наводили на самолеты орудия универсального калибра 127 мм. Релейные коммутаторы распределяли целеуказания между 20-миллиметровыми зенитными автоматами. Синхромеханизмы устанавливали на нужную дальность дистанционные взрыватели снарядов автоматических пушек, что обеспечивало подрыв снаряда на кратчайшем расстоянии от цели.

Определение точек, где снаряд должен встретился с атакующим самолетом, производились с помощью аналогового вычислительного устройства, содержащего несколько десятков операционных усилителей, выполненных более чем на сотне электронных вакуумных ламп. Это был самый первый электронный вычислитель, используемый не в лаборатории, а решающий «производственную» задачу в реальных условиях. Успех, несмотря на примитивность электронных систем управления огнем, был весьма впечатляющим. Из 50 японских самолетов, решившихся 26 октября 1942 г. атаковать американский линкор «Южная Дакота» (16 орудий калибра 127 мм и 49 двадцатимиллиметровых автоматов), 26 были буквально сметены с неба массированным зенитным огнем. «Южная Дакота» не получила повреждений.

Практика разработки алгоритмов электронных вычислителей, чем занимался доктор Винер со своими коллегами, была теоретически обобщена им в книге под названием «Кибернетика». Но обязательно нужно отметить — Винер занимался решением именно прикладных физико-математических и задач, а не баловался заумным словоблудием, выявляя некие «общие закономерности передачи информации у технических, биологических и общественных систем», чем развлекаются нынешние кибернетики.

Вернемся к анализу статьи марксиста Самарского. Вы думаете, я выбрал его в качестве мальчика для битья? Нет, жажда удовлетворения тщеславия у меня совершенно недостаточна для того, чтобы стать стимулом для нескольких часов работы. Марксизм суть религия, а истинные марксисты — верующие, которых совершенно бесполезно призывать к рациональному анализу предмета своей веры. Это все равно, что доказывать религиозному фанатику отсутствие на небесах бога или иных сверхъестественных разумных сил. Цель моего публицистического опыта сформулирована в его названии — дать рекомендации для революционеров, как любителей, так и профессионалов. Любителям, возможно, понадобятся советы, как избежать слежки, а вот профессионалам, пришедшим к власти, необходимо будет решать масштабные экономические, социальные, политические проблемы, для чего нужно иметь представления о методологии решения управленческих задач.

Вот тут и находятся грабли, на которые наступило уже не одно поколение революционеров, считавших, что марксистский метод диалектического познания есть совершенный и универсальный метод, лучше которого человечество пока не создало. Эта мысль навязчиво вбивается в головы марксистов их штатными идеологами. Например, в книге «Диалектический материализм» (издательство «Госполитиздат», 1954 г.) глава II так и называется — «Марксистский диалектический метод — единственно научный метод познания и революционного преобразования мира». Это наиболее ранний источник, которым я располагаю, во всех поздних версиях библии истмата это положение исключительности и всесильности марксистских догм сохраняется в неизменном виде, хотя порой и формулируется несколько более замысловато. Маркс в этом, разумеется, не виноват — разве он мог предположить, что марксизм станет религией? Он, развивая гегелевский закон отрицания отрицания, должен был полагать, что ему будут подчинены и его собственные доктрины. Но я в данном случае оспариваю взгляды не Карла Маркса, а его гораздо менее культурных последователей.

Если профессиональные революционеры после взятия власти окажутся методологически не готовы к решению сложных логистических задач, начинается судорожное метание в поисках чудодейственного спасения от «ученых»-кибернетиков до знахарей и экстрасенсов. Либо придется положиться на свой жизненный опыт и способности. В этом случае желательно, чтобы эрудиция руководителей была как можно более широкой, и вдобавок имелась хорошо тренированная способность к восприятию нового. Как развить ее в себе, речь пойдет ниже, а пока выясним, почему марксисты склонны впадать во всякие псевдонаучные ереси.

Чем можно объяснить странную любовь современных марксистов к кибернетике и их оптимизм по поводу технического прогресса, который, де, неизбежно приближает торжество коммунизма? Их объединяет одно — гипердетерминизм. Детерминизм — это философское учение об объективной закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира. Детерминизм противопоставлен индетерминизму — учению о непредопределенности, фатализму. Центральным постулатом детерминизма служит положение о существовании причинности, то есть такой связи явлений, в которой одно явление (причина) при строго определенных условиях неизбежно порождает другое явление (следствие). Механистический детерминизм был порожден открытиями физиков, прежде всего, ньютоновской механике, декларировавшей, что влияние одного тела на поведение другого совершенно точно и однозначно. Мир виделся детерминистам как сложный, но все же механизм, взаимодействие частей которого похоже на отношения между шестеренками и пружинами в часах. Сегодня же, с развитием квантовой механики мы знаем, что законы ньютоновской физики имеют ограниченную сферу применения, не распространяясь на микромир.

Концепция социального детерминизма рассматривает человеческое общество как физическую систему, подчиняющуюся законам механики. Марксизм — типично детерминистская концепция. Карл Маркс представлял себе человеческое общество в целом, как некую равновесную систему, развивающуюся по объективным законам социальной механики, зная которые, можно управлять им и регулировать отношения между отдельными социальными группами и индивидуумами. Маркс и его последователи от Энгельса до Грамши и ряд других деятелей творчески развили детерминизм, значительно обогатив это философское учение путем интеграции его с концепцией диалектического и исторического материализма. Тем не менее, ядром марксистского социального детерминизма является постулат о закономерном (поступательном) развитии человеческого общества от простого к сложному, от архаичных форм организации к совершенным. Конечно, тут есть множество оговорок, но в целом в марксизме господствует механистический подход к истории, социологии и экономике. Вообще, теорию экономических циклов воспроизводства Маркс, по мнению Сергея Кара-Мурзы, буквально «срисовал» с концепции циклов тепловой машины Карно.[87]