– Он жив?

Пэн озадаченно нахмурил брови, но Булава посмотрел на нее с раздражением: он-то точно знал, о ком она говорит. Она приготовилась к упрекам, но Булава был хорошим человеком. Он сделал глубокий вдох и, медленно выдохнув, сказал:

– Он в порядке, госпожа. Они все уехали вчера вскоре после рассвета.

Сердце Келси упало, но Булаве об этом знать не полагалось. Она потянулась, и ее спина издала несколько приятных щелчков. Поднявшись на ноги, она заметила, как двое стражников обменялись мрачными взглядами.

– Что такое?

– Снаружи вас ждут кое-какие дела, Ваше Величество.

– Хорошо. Идемте.

И все же погода способна преобразить что угодно. Они разбили лагерь на месте лагеря Торна, прямо на дне долины, в низовье Аргоса. Весь перевал был залит солнечным светом, и Келси увидела, что ущелье, выглядевшее ночью столь неприветливым, на самом деле обладает той невероятной суровой красотой, какую подчас таят в себе пустынные земли и голые камни. Склоны перевала мерцали над головой Келси, будто мраморные.

Стражники сидели вокруг остатков торновского костра, но при ее приближении поднялись и, к удивлению девушки, как один поклонились, даже Дайер. Ее черная военная форма была сплошь заляпана грязью, а прическа наверняка выглядела просто ужасно, но, кажется, им не было до этого дела. Воины стояли с выжидательным видом, и спустя мгновение она поняла, что они ждали приказов не от Булавы. Они ждали приказов от нее.

– Где клетки? Где караван?

– Я отправил его обратно тем же манером. Узники бы не дошли домой пешком, а лишних лошадей мало, так что мы отломали верх у клеток и переделали их в повозки, чтобы людям было удобно ехать. Многие мулы выжили, поэтому сейчас они уже должны быть в Альмонте, недалеко от дома.

Келси кивнула, одобрив это решение. Дно перевала все еще было усеяно сорванными крышами и прутьями. В дальнем конце ущелья в воздух поднималась струя дыма.

– Что там горит?

– Том, – ответил Булава сдавленным голосом. – Родни у него нет, и он бы хотел, чтобы все прошло именно так, без всяких церемоний.

Она оглядела отряд и заметила, что не хватает еще одного человека.

– А где Фелл?

– Я отправил его обратно в Новый Лондон, госпожа, с несколькими женщинами, которые, судя по их виду, были не прочь пройтись по лавкам в большом городе.

– Они едва не погибли, а ты отправил их распространять пропаганду. Не слишком обходительно, Лазарь.

– Уж как есть, госпожа. Расскажи мы об этом, так никто не поверит. К тому же Феллу сейчас лучше побыть в помещении: он застудил легкие из-за этой сырости.

– Еще кто-нибудь пострадал?

– Только гордость Элстона, – встрял Кибб.

Элстон бросил на друга взгляд, полный ярости, после чего опустил глаза.

– Простите меня, Ваше Величество. Я не смог поймать Арлена Торна. Он сбежал.

– Ты прощен, Элстон. Торн – скользкий подонок.

Откуда-то снизу раздался горький смех. Наклонившись, сквозь частокол ног Келси увидела мужчину со связанными руками, сидевшего у костра.

– Кто это?

– Эй ты, встань! – рявкнул Дайер, пнув пленника. Тот устало поднялся с таким видом, словно нес на плечах тонну гранита. Келси повела бровью: у нее в памяти что-то шевельнулось. Этот человек был еще не стар – лет тридцать – тридцать пять, но волосы его почти полностью поседели. Он посмотрел на нее с полнейшей апатией.

– Это Жавель, госпожа. Страж Ворот, единственный выживший, кто не сбежал. Он даже и не пытался скрыться.

– И что я должна с ним делать?

– Он предатель, госпожа, – сказал Дайер. – Он уже сознался в том, что открыл Крепостные Ворота молодому Грэму.

– Как вы вытрясли из него это признание?

– Вытрясли? Помилуйте, госпожа, мы его и пальцем не трогали. Он бы сам пошел рассказывать об этом на всех углах, если бы мог.

Келси снова повернулась к пленнику. Несмотря на яркое солнце, у нее по спине пробежал неприятный холодок. У мужчины был такой же вид, как и у Кэрролла тогда на поляне: будто он потерял всяческую надежду и что-то внутри него уже умерло.

– Как страж Ворот мог спутаться с Торном?

Булава пожал плечами.

– Его жену отправили в Мортмин шесть лет назад. Полагаю, Торн пообещал вернуть ее.

Что-то все настойчивее стучалось в память Келси, и она подошла ближе к пленнику, знаком приказав Корину и Дайеру отступить. Пленник явно не представлял ни для кого угрозы. Скорее было похоже, что он хотел лишь замертво упасть на месте.

– Он предатель, госпожа, – повторил Дайер. – А предателям уготована лишь одна участь.

Она кивнула, понимая, что он прав. Но внезапно из тумана той ночи, с которой, казалось, минуло несколько столетий, всплыла ясная картина: этот человек яростно наносил удары топором по прутьям клетки. Она задумалась еще на мгновение, после чего повернулась к Дайеру.

– Отвезите его в Цитадель и посадите в темницу.

– Но ведь он предатель, Ваше Величество! Накажите его в назидание другим, чтобы они дважды подумали, прежде чем связываться с Торном!

– Нет, – твердо отрезала она. Ее сапфир слегка запульсировал, впервые после ее пробуждения напомнив о себе.

– Отвезите его обратно в город и будьте с ним помягче. Он не попытается сбежать.

Дайер на мгновение сжал челюсти, но затем кивнул.

– Да, госпожа.

Келси ожидала, что Булава станет спорить, но тот удивительным образом промолчал, и она повернулась в сторону лошадей.

– Теперь можно ехать?

– Еще минутку, госпожа. – Он протянул руку, останавливая ее и наблюдая за тем, как Дайер уводит Жавеля за валун. – Нам нужно уладить здесь одно дело. Дело, касающееся Стражи.

Элстон и Кибб бросились вперед и схватили Мерна, который, едва заслышав слова Капитана, чуть было не сорвался сбежать. Элстон поднял его в воздух, а Кибб начал связывать ему ноги.

– Что за…

– Вот он, наш предатель, госпожа.

Келси распахнула рот от изумления.

– Вы уверены?

– Более чем. – Булава подобрал с земли седельную сумку и, порывшись в ее содержимом, достал кожаный мешочек, тщательно свернутый и запечатанный. В таких обычно хранят бриллианты или другие ценности. Развернув мешочек, он исследовал его содержимое и протянул ей.

– Взгляните.

Келси подошла ближе, всматриваясь в лежавшее на ладони вещество. Это был мелкий белый порошок, похожий на муку.

– Опиум?

– Не просто опиум, госпожа, – заметил стоявший у костра Корин. – Первосортный морфий. Кто-то очень постарался, чтобы приготовить его. Мы нашли и иглы.