Какие-то люди Торна попытались преградить ей дорогу, выставив вперед мечи и обратив на нее свирепые взгляды. Но череда голубых вспышек сразила их наповал. Все вышло просто и чисто. Келси поняла, что свет исходил не из сапфиров, а из ее собственной головы. Стоило ей захотеть убить их, и вот они мертвы. Она так запыхалась, что горло саднило, но медлить было нельзя. Камни тянули ее к видневшемуся впереди пламени.

Келси обогнула последний валун, и волна обжигающего жара встала перед ней будто стена, заставляя отступить назад. Женщины бестолково скучились в углу пылающей клетки, но огонь уже подбирался к ним. Перед клеткой стоял мужчина с топором, пытавшийся пробить прутья, но, кажется, почти безуспешно.

«Тирлингский дуб», – догадалась она. Женщины оказались в ловушке. Хуже того, языки пламени уже перекинулись на прутья соседней клетки. Если не получится потушить огонь, сгорит весь караван. Но на много миль вокруг не было воды… Келси от отчаяния сжала кулаки, до крови вонзая ногти в ладони. Если бы ей сейчас предложили обменять свою жизнь на жизни людей в клетке, она бы тут же согласилась безо всякого страха, подобно матери, которая без раздумий жертвует собой ради ребенка. Но ей некому было это предложить. Вот к чему в итоге привели все ее благие намерения.

«Я бы все отдала, лишь бы спасти их», – чувствуя, что это чистая правда.

Сапфиры вдруг взорвались всплеском голубого света, и через все ее тело пробежал ток, отдававшийся высоким напряжением в каждом нерве. Силой взрыва девушку отбросило назад. Она вдруг почувствовала себя вдвое больше обычного, каждый волосок на ее теле встал дыбом, а мышцы едва не разрывало.

Ее отчаяние улетучилось.

Весь перевал заливало голубым светом, и каждая вспышка была ярче другой. Келси видела абсолютно все, замершее и безмолвное. Фигуры сражавшихся вокруг нее застыли в голубых лучах.

Веллмер слева от нее на склоне опирается на край валуна, натянув тетиву и сосредоточенно сжав челюсти;

Элстон с красными от огня и жажды убийства глазами преследует Арлена Торна по каменистому дну ущелья;

Ален за одной из клеток с ножом в руке добивает раненого, открыв рот в беззвучном крике;

Ловкач в своей ужасной маске сражается с каким-то великаном в красном плаще;

мужчина, рубивший топором клетки, теперь рыдает, упав на колени, лицо его искажено мукой и раскаянием, накопленным за долгие годы;

но отчетливее всего она видела женщин в клетке, прямо на пути всепожирающего пламени.

«Лучше чистая смерть».

Электричество разливалось по телу Келси с такой мощью, что ее тело не могло больше сдерживать его; в нее будто ударила молния. Если Бог действительно существовал, он наверняка чувствовал себя так же – переполненным властью, на вершине мира, который простирался у его ног.

«Теперь вели», – произнесла Келси, сама не зная, откуда взялись эти слова. Голос ей не принадлежал.

«Вода».

Келси раскинула руки, гораздо шире, чем позволяла их длина. Вода где-то здесь, она чуяла ее, почти ощущала ее вкус. Она призвала ее пронзительным криком и ощутила, как из ее тела вырвался электрический разряд, мощный поток, взявшийся из ниоткуда и ушедший в никуда.

Над перевалом грянул гром, сотрясая землю. Камни на шее Келси вдруг остыли, и ущелье снова погрузилось в темноту. Все вокруг снова пришло в движение: женщины рыдали, мужчины кричали, мечи звенели. Но Келси просто стояла на месте в темноте, застыв в ожидании; каждый волосок на ее теле стоял дыбом.

Вода низверглась с неба столь обильным потоком, что лунный свет потонул в нем. Он обрушился на Келси стеной, сбив ее с ног и заставив покатиться по земле, захлестывая ей нос и горло. Но она покорилась течению, освободив свой разум от всего, кроме мыслей о сне, о благостной темноте, лежавшей где-то за пределами ее сознания.

«Переселение, – поняла Келси. – Истинное Переселение. Я почти вижу его».

Она закрыла глаза и отключилась.

* * *

Королева Мортмина стояла на балконе, осматривая свои владения. Она завела привычку приходить сюда, когда ей не спалось, что теперь случалось почти каждую ночь. Она не высыпалась, и разные мелочи стали ускользать от ее внимания. Как-то вечером она забыла подписать несколько смертных приговоров, а на следующее утро на площади Резчиков собралась толпа и ждала… ждала безрезультатно. Король Кадара пригласил ее к себе с визитом, но она на неделю ошиблась с датой, запутав слуг и вынудив их распаковывать уже сложенные вещи. Однажды ночью, когда по ее приказу к ней в спальню привели раба, оказалось, что она уже крепко спала. Это были мелочи, и Берилл успевал исправить большинство из них, но рано или поздно их заметит кто-нибудь еще, и тогда не избежать проблем.

Это все было из-за девчонки, только из-за нее. Королеве так сильно хотелось взглянуть на нее, что она даже собрала своих генералов, чтобы обсудить возможность официального визита в Тирлинг. Они редко отвергали ее предложения, но это был именно тот случай, и Королева в конце концов признала их правоту. Пойти на мирные переговоры значило бы проявить слабость, да к тому же совершенно зря: девчонка наверняка бы отказалась. Но даже если бы и согласилась, то она была окружена скрытыми опасностями. К этому моменту любой дурак уже понимал, что девчонка была величиной неизвестной и совсем не походила на свою мать. Хуже того, ее Стражей командовал Булава, который был величиной более чем известной. Даже Дукарте не хотел связываться с ним, пока у них не будет побольше информации и преимуществ. Булава был воплощением ужаса, девчонка оставалась непонятной фигурой на доске, и оба они сулили беду.

Королеве нравился этот балкон: он находился двумя этажами выше ее покоев, на вершине одной из многочисленных башен Дворца. Перед Королевой, преодолевшей всего несколько ступеней, простирался превосходный обзор на множество миль вокруг во всех направлениях: через ее обширные земли до Калле на востоке, Кадара на юге и Тирлинга на западе. До того самого Тирлинга, который не причинял ей никаких неприятностей почти двадцать лет, а теперь… казалось, будто она наступила в муравейник. Груз от Торна должен прибыть завтра и послужить временной мерой, но он не решит более глобальной проблемы. Если она позволит Тирлингу уклониться от уплаты дани, будет лишь вопросом времени, когда остальные последуют его примеру.

Ситуация внутри страны была не лучше. Нехватка новых рабов поставила перед Королевой совершенно новую проблему – внутренние беспорядки. Она правила своим государством железной рукой более века, и минуло добрых лет восемьдесят с тех пор, как кто-либо в Мортмине говорил хоть слово в знак протеста. Но сейчас шпионы докладывали ей о тайных и все более многочисленных собраниях мортийских дворян. Командиры ее собственной армии даже не считали нужным таиться и высказывали свое неудовольствие всем, кто готов был слушать. А из северных городов, особенно Сите-Марше, сообщали о возросшем уровне народных волнений. В Сите-Марше скопилось множество молодых радикалов, в жизни не владевших ни одним рабом, но они почуяли, что в атмосфере растущего недовольства у них есть свой шанс.