столу, скрытому за белоснежной колонной, а туг последовал за ней. Они присели на циновку, их разделял небольшой резной стол, украшенный розочками по краям. Змея, отказавшись от угощений, проползла по залу и замерла рядом с вампирами. Туг покосился на кобру с опаской, легкий страх промелькнул в его глазах.

К их столику подошла девушка, ее руки нервно подрагивали, левый глаз дергался от напряжения.

— Что будете заказывать? — робко спросила официантка, стройная индианка с крепкими короткими ногами, одетая в голубое сари, увешанная дешевыми безделушками как гирляндами.

Индус на миг задумался.

— Принесите коньяка, — попросил он, а потом обратился к Эверилд: — Вы что-нибудь будете?

Вампирша кивнула.

— Мне тоже коньяка, — сказала она девушке, та слегка поклонилась и глянула на остальных вампиров. Они не проявили интереса к еде, и девушка умчалась за заказом.

— Что вы нам желаете сказать, Ануджи? — спокойно спросила Эверилд.

Нагайна тоже присела за стол, заинтересованная разговором, Кира стояла напряженной в тени колоны и ловила каждое движение мужчины. Она хмурилась, явно чем-то недовольная, старалась что-то вспомнить, но потом мышцы ее лица разгладились.

Эверилд краем глаза продолжала отслеживать Киру и немного напряглась, когда у той сменилось настроение. Душу холодил страх: а вдруг Блайт обладает техникой возвращения памяти? Вот на лицо Киры снова набежала тень, и она недовольно зыркнула на Эверилд. «Неужели она вспомнила, как уничтожила всех в лагере?» — подумала Эверилд, но вслух ничего не сказала.

— Мне интересно, как вы ускользаете от демонов, пьющих кровь. У вас есть какой-то талисман или оберег? — туг немного побледнел.

Эверилд улыбнулась и сообщила ему доверительным шепотом:

— Я и есть демон, пьющий кровь, — она показала на миг острые белоснежные клыки. Ануджи вздрогнул и кивнул.

— Кали борется с демонами.

— Как вы уже знаете, она меня признала за свою. Я ее воплощение.

— Знаю, и кобра около вас вьется и стережет вас, даже отказалась от угощений. Вы знаете, что продолжают убивать Девадаси и баядер?

— Наслышана об этом, — коротко согласилась Эверилд.

— Мы должны поймать убийцу любой ценой. Он не просто убивает баядер, он еще вырезает на ногах танцовщиц послание ножом: «Вы умрете все!» Это прямая угроза безопасности нашей организации, и мы не можем этого спустить с рук.

— Чем я могу вам помочь? Я просто жрица богини Кали, — равнодушно спросила Эверилд.

— Мне нужна ваша помощь… — туг не договорил фразу — подошла подавальщица и осторожно, обойдя змею, поставила на стол поднос с бутылкой коньяка и двумя стаканами. Эверилд закатила глаза, заметив на подносе также молоко и лепешки для змеи.

Ануджи немедленно откупорил коньяк и разлил по кружкам. Он взял свой стакан, поднял его, вампирша подняла свой, и они чокнулись. Эверилд с тугом залпом осушили великолепный коньяк с запахом клопов, ягод и чего-то еще. Мужчина сразу расслабился, Эверилд досадливо поморщилась, а потом обратилась к официантке:

— Простите, уважаемая, но королевские змеи не питаются едой для травоядных, принесите ей лучше готовую змею, — последние слова она произнесла низким голосом.

Индианка отшатнулась, с ужасом посмотрела на Эверилд и поспешила уйти от странной компании, вызывающей панический страх. Вампирша довольно улыбнулась и спросила у туга:

— Так, на чём мы остановились… Вы хотели от меня помощи? — поинтересовалась она немного пьяным голосом, потом обратилась к Кире: — Присядь уже, хватит сверлить мою спину.

Вампирша вздрогнула и подчинилась. Дети носились по таверне, пугая людей. Эверилд смотрела на их забавы снисходительно.

— Вернемся к нашему разговору: с чего вы взяли, что эта прямая угроза вам, Ануджи? — развязным тоном спросила Эверилд. Мужчина озадачено на нее глянул.

— Я думал, вас алкоголь не берёт. Так вот, что касаемо этого дела, вы бессмертны?

— Допустим, — она слегка приблизилась.

— Вы можете поработать приманкой, — спокойно проговорил мужчина, вся его расслабленная поза показывала, что близость вампиров его никак не пугает, словно не он недавно со страхом спрашивал о том, как они спаслись от кровососов. Такому самоконтролю можно только позавидовать.

— Вынуждена отказаться: меня смерть глупых людей не интересует, — холодно ответила Эверилд, поднимаясь со своего места. Нагайна и Кира последовали ее примеру.

— Подождите, у меня есть к вам еще одна просьба, — поспешил остановить ее туг. Он налил еще коньяка и залпом его опрокинул, икнул. В аромате мужчины явно появился запах кислых ягод.

Эверилд села, не моргая глядела на главу тугов. Он вспотел, запахло солью, потом. Глаза мужчины забегали, он снял шляпу и стал ее мять. Эверилд взяла свой стакан, плеснула коньяка и одним глотком осушила сосуд. Вампирша покачнулась, налила еще и снова выпила, изображая крайнюю степень опьянения. Мужчина смотрел на нее задумчиво. Он налил себе еще, поболтал жидкость в стакане и, выпив залпом, решился:

— У меня очень больная дочь, и я хочу, чтобы вы ее вылечили. Она болеет проказой.

В воздухе повисло напряжение. Эверилд вылила себе остатки коньяка и, слегка пригубив его, трезвым голосом сказала:

— Я не целитель, я могу только подарить ей вечную жизнь.

Мужчина вздрогнул, но не отступил:

— Пусть будет так. Это единственная дочь, оставшаяся от покойной жены. Я очень ее любил.

Эверилд хмыкнула, поболтала коньяк в стакане, выпив разом, пьяно ответила:

— Глава самой страшной организации был влюблен в женщину? Разве верховному жрецу не запрещается иметь жену?

— Нет. Это неверные сведения. Я один раз могу жениться.

— Хорошо, ведите к своей дочери, — разрешила Эверилд и поднялась из-за стола, слегка покачиваясь. Туг напряженно следил за ее движениями.

Мужчина не понимал, какую она ведет игру, и могла ли быть «шутка» с баядерами делом рук этих опасных женщин. Ануджи поднялся следом, бросив печальный взгляд на пустую бутылку. Оставил несколько сот рупий на столе и двинулся к выходу. Две вампирши дождались детей и вышли следом. Кобра замыкала маленькую компанию.

Когда все выбрались на свежий воздух, Эверилд спросила:

— Как вы разминулись с Кирой?

— Меня не было в лагере, когда ваша красавица устроила пир, — он кивнул на Киру.

— Ясно.

— Я ничего не помню, — сказала Кира, снова напрягая память.

— Не мучай голову. Воспоминания сами вернутся к тебе, — сказала Эверилд своей подопечной.

— Знаешь, некомфортно себя чувствуешь, когда ничего не помнишь.

— Прими это как данность или дар свыше. Я думаю, многие душу готовы продать, чтобы стереть свое прошлое. Нас воспоминания делают слабыми и легкоранимыми, — философски заметила Эверилд.

Близились сумерки. На грязных улицах появлялось всё больше народа. Люди спешили домой или торопились закончить все дела на сегодня, из-за этого создалась небольшая пробка. Тогда Эверилд подозвала кобру и велела ползти впереди. Люди разбегались или расступались, пропуская священную змею.

— Скажите