Матвей снял с него браслет, надел себе на руку, ещё горячий, как после нагревания над костром, и дымно пахнущий. Спасибо, дружок! Надеюсь, ты сделал всё правильно.

Схватив со стола салфетку, он намочил её струёй воды из сифона, протёр мокрый от пота лоб пациента, лицо, шею, смочил водой виски.

Президент открыл мутные глаза, прислушался к себе, недоверчиво потрогал рукой лоб, грудь, посмотрел на лекаря. В светлеющих глазах главы государства читалось недоумение:

– Ничего… не болит!

– Так и должно быть, – расслабился Матвей. – Эскулап нейтрализовал вирус и настроил энергетику, стриктура ваша рассасывается, артроз коленных суставов остановлен и вскоре перестанет вас мучить.

– Вы… волшебник!

Матвей, уловив перемену в настроении великодержавного пациента, с облегчением поднялся на ноги:

– Какой я волшебник, всё сделал Эскулап.

Президент не обратил внимания на это слово, посчитав, что лекарь говорит о каком-то враче древности.

– Век не забуду! Просите чего хотите!

Матвей отступил на шаг, испытывая неловкость. Можно было воспользоваться случаем и попросить «государя» о каких-то преференциях в будущем, но отец учил его всего добиваться самому, собственным трудом. Уже то, что он заставил Эскулап включиться, было чудом и подарком судьбы, других подарков не требовалось.

– Готов служить Отечеству!

Фраза прозвучала излишне формально и напыщенно, но Матвей говорил искренне, и президент это почувствовал. Встал, всё ещё прислушиваясь к внутренним реакциям организма на отсутствие грызущей боли, подошёл к Матвею, – по щеке скатилась слеза, – и обнял:

– Благодарю, доктор!

Матвей проглотил ком в горле:

– Я рад… честно…

В гостиную вошли Котов‑старший и Артур, остановились, с изумлением взирая на обнявшихся. За их спинами возник молодой помощник президента, в глазах которого отразилось замешательство. В воздухе повисла пауза.

Президент оглянулся, глаза его сияли:

– Проходите, товарищи, отныне двери этого дома открыты для вас. Просите что хотите!

Котов‑старший пожевал губами.

– Лично нам ничего не надо… однако нам понадобится помощь в Брюсселе.

– Я подключу к вам особый отдел СВР.

– Спасибо.

Президент, всё ещё прислушиваясь к себе и не веря облегчению, снова обнял Матвея…

Глава 8

Брюссель как стартовая площадка

Матвей никогда не бывал в столице Бельгии, поэтому с интересом рассматривал интерьеры аэропорта Завентем, площадь перед аэропортом, в центре которой красовался стильный паро-водяной фонтан, и дома вдоль авеню Леопольд, по которой россиян везли в Брюссель.

Всё, что он успел узнать о бельгийской столице (времени на изучение материала кот наплакал), умещалось в формат рекламы, доступной каждому пользователю Интернета.

Основана в девятьсот семьдесят девятом году. Стоит на реке Сенна. Название происходит от двух слов: broec – «болото» и sels – «поселение». Управляет страной Парламент, король – лишь номинальный государь, хотя его дворец, возведённый во французском стиле короля Людовика XVI в тысяча семьсот семидесятом – тысяча девятьсот третьем годах, представляет собой настоящее чудо архитектуры.

В Брюсселе много международных организаций, в том числе такие, как Европейская организация по безопасности и сотрудничеству, Евросоюз, Международная таможня и НАТО. Достопримечательностей хоть отбавляй: собор Сакре-Кёр, строительство которого началось в тысяча девятьсот пятом году, а закончилось в тысяча девятьсот семидесятом, ворота Аль – часть городских укреплений четырнадцатого века, знаменитая площадь Гранд-Плас, считавшаяся самой красивой площадью Европы, Атомиум – модель молекулы железа, ставшая символом Брюсселя, и множество других архитектурных и природных памятников старины.

Но ни один из них Матвей, как и его спутники, не увидел. Встретивший их сотрудник национального бюро Восточных стран Европы по связям с соотечественниками отвёз делегацию правозащитных организаций сразу в гостиницу, и взорам гостей были доступны лишь те старинные строения, что попались им на пути от аэропорта к месту назначения.

Пятизвёздочный отель Le Chatelain Boutique располагался в Элсене – южной части города, на 17‑й улице Шатлэн, в полусотне метров от торгового района на авеню Луизы. Это был небольшой, помпезного вида, не сильно красивый, но очень уютный отель, окружённый старинными зданиями и магазинами.

Гости прошли процедуру устройства и расположились в одноместных люксах на втором этаже, недалеко друг от друга. Так как до деловой встречи, от которой зависело конспиративное утверждение делегации как части зарубежного филиала Союза Европейских Правозащитников, было достаточно времени, решили пообедать не в ресторане своего отеля, а где-нибудь поближе к площади Гран-Плас. Самандар, уже бывавший в Брюсселе и хорошо знавший её злачные места, предложил съездить в Чрево Брюсселя – гастрономический центр города. Все согласились. И уже через час гости бельгийской столицы расположились в белом зале ресторана Armes de Bruxlelles на улице Мясников.

Ресторан оказался реально уютным и тихим. Обслуживающий персонал был вежлив и внимателен к «англичанам»: все трое свободно разговаривали по-английски. Изучили меню, изобилующее рыбными блюдами, выбрали варённые в рыбном бульоне морские улитки, мидии в белом вине, королевские крабы в соусе реюньон и мангусты.

Матвею выбранные им блюда понравились, готовить бельгийцы умели. Перейдя к третьему, он оглянулся, присматриваясь к новым посетителям ресторана, занимавшим последние свободные столики.

Говор вокруг стоял разноязычный, но слышалась и русская речь.

У прозрачной стены зала, обращённой к улице Мясников, веселилась компания молодых людей, выходцев из России, трое парней и девушка, одетые с подчёркнутой роскошью. На шеях парней в шёлковых рубашках висели кресты на золотых цепях, усыпанные бриллиантами, пальцы рук девушки с короткими каштановыми волосами были унизаны перстнями, на шее красовалось колье с претензией на бриллианты. Говорили они громко, не стесняясь окружающих, вели себя вызывающе, и Самандар, перехватив взгляд Матвея, ворчливо заметил:

– Вот по таким недоумкам, сынкам богатых родителей, и судят в Европе обо всех российских туристах.

– Их воспитанием занимались не родители, – буркнул Василий Никифорович, – такие же недоумки, люди при власти. И ничего с этим не поделаешь.

– А надо бы. Пойти в воспитатели, что ли?

– В детский сад.

– Необязательно.

– Каждому воспитаннику будешь вручать чёрную метку?

– Найдутся методы потолерантнее.

За столиком с туристами из России заржали.

Посетители начали оглядываться на компанию.

– Смех без причины – признак дурного тона, – скривил губы Вахид Тожиевич.

– Или признак хорошенькой девушки, – пошутил Котов‑старший. – А она симпатичненькая, жаль, что связалась с этими хлыщами.

Парни между тем заговорили громче, перебивая друг друга. В их речи прозвучало слово «рашка».

Матвей прислушался: говорили о России, это она была «рашка», и говорили презрительно, как об отстойнике недалёких, умственно отсталых «жлобов и лузеров». Было понятно, что молодые люди читали труды Акунина, выражавшегося почти так же о русском народе и о России, и опусы известного «оппозиционера с запашком» Макаревича.

– Чёрт! Встать, что ли, морду набить? – поморщился Самандар.

Василий Никифорович посмотрел на него, сдвинув брови, и Вахид