В середине декабря и начале января я получил сведения о том, кому из назначенцев Буша в Пентагоне придется уйти 20 января, кому предложат остаться, пока утверждаются кандидатуры их преемников, и кто получит приглашение стать «человеком Обамы». В частности, среди тех, кого выставляли на улицу, «переходная» команда назвала имя Гордона Ингленда. Вдвоем с избранным президентом мы уговаривали Джона Хэмра согласиться на пост заместителя министра (я даже взывал к его совести – мол, отказом он подведет лично меня), однако у него имелись некие обязательства, от которых, как он сказал, просто невозможно отделаться. Биллу Линну, сотруднику компании «Рэйтион»[85]и бывшему высокопоставленному руководителю Пентагона при администрации Клинтона, предстояло заменить Ингленда. Эдельман уже дал понять, что уходит, и на его должность заместителя министра по политическим вопросам прочили Флурнуа. Боб Хейл был выбран на пост контролера («денежного менеджера»), а Джею Джонсону предложили пост старшего юриста. Я быстро освоился с Флурнуа, Хейлом и Джонсоном, оценил их деловые качества, и мы, судя по результатам, неплохо сработались. Джонсон, успешный нью-йоркский адвокат, оказался лучшим юристом среди всех, с кем я когда-либо сталкивался в правительстве; это весьма откровенный и здравомыслящий человек, говорящий простым языком, наделенный кристальной честностью и отличным чувством юмора. Флурнуа демонстрировала отточенную логику мышления, ни в чем не уступая Эдельману (а для меня сравнение с ним было высокой планкой). С Линном мы почти подружились, но нашим отношениям все-таки чего-то не хватало. Предыдущая работа Билла в министерстве обороны, похоже, заставляла его весьма цинично оценивать смелые инициативы, а еще я сомневался, что он всерьез верит в искренность моих планов и стремлений изменить фундаментальные принципы деятельности Пентагона.

За исключением перечисленных позиций я получил полную свободу рук и мог без малейшей оглядки предлагать бывшим сотрудникам администрации Буша задержаться на своих постах, пока не утверждены кандидатуры преемников. Не припомню, чтобы нечто подобное случалось когда-либо ранее. Это доказывало, на мой взгляд, что новая администрация не желает кардинального разрыва с предыдущей – во всяком случае, в разгар двух войн. Троим из «людей Буша» даже предложили остаться на неопределенный срок – Клапперу, моему заместителю по разведке, Майку Донли, министру ВВС, и Майку Викерсу, помощнику министра по специальным операциям и конфликтам низкой интенсивности.

Девятнадцатого января, в последний рабочий день Буша-43 на президентском посту, команды по национальной безопасности обоих президентов собрались в Ситуационном центре, и уходящая команда проинформировала новую о наиболее насущных вызовах, стоящих перед американским правительством: борьба с терроризмом, Северная Корея, Иран и другие фактические или потенциальные противники. После обмена шутками по поводу того, с какой стороны стола правильнее сидеть мне, легкомыслие исчезло, уступив место сосредоточенности. Мне представляется, что в докладе было не так много сюрпризов для команды Обамы, хотя некоторые подробности явно заставили задуматься. При предыдущих передачах полномочий такого общего совещания не проводили (самого избранного президента, конечно, всегда информируют); думаю, это знаковое событие, и решимость Буша обеспечить плавный переход удачно совпала с желанием нового президента идти на компромисс. Увы, такое бывает нечасто.

В преддверии инаугурации я стал настоящей головной болью для тех, кто организовывал торжественную церемонию. На Секретную службу возложили общую ответственность за обеспечение безопасности мероприятия, поручив координировать работу вашингтонской полиции, парковой полиции США[86]и Национальной гвардии. Чем ближе был день инаугурации, тем чаще в прессе мелькали жуткие цифры – дескать, на церемонию могут прийти свыше четырех миллионов человек, и мне представлялось, что полицейских и гвардейцев – насколько помню, их общая численность около 15 000 человек – окажется катастрофически мало, если что-то пойдет не так. Любое событие, не говоря уж о теракте, способно вызвать панику, а при том что через Потомак ведут всего два или три моста, апокалипсис практически гарантирован. Если что-то случится, мосты окажутся забиты людьми, пытающимися убежать, что не позволит оперативно перебросить в город военные подкрепления. Я настаивал на том, чтобы привлечь значительно больше гвардейцев и разместить их в режиме ожидания на местных военных объектах. Организаторы церемонии уверяли, что все предусмотрено, что при надобности подкрепления смогут прибыть в течение нескольких часов из более удаленных мест их расположения; я отвечал, что в экстренных случаях подкрепления необходимы в срок от пятнадцати до тридцати минут. В итоге организаторы все же согласились увеличить численность подразделений Национальной гвардии в городе. К счастью, как всем известно, ничего плохого на инаугурации не случилось.

Одновременно служить двум администрациям стало еще забавнее и диковиннее в последние две недели перед инаугурацией. 6 января вооруженные силы США провели церемониал прощания с президентом Бушем в Форт-Майере, армейском лагере, отделенном от Вашингтона рекой Потомак. Соответственно событию в своей речи я воздал должное заслугам Буша перед страной в военном отношении (мой новый босс наверняка посчитал бы этот список бесконечно унылой литанией поражений). Затем, 10 января, весь клан Бушей – и тысячи других людей – собрались в городе Ньюпорт-Ньюс, штат Виргиния, на церемонию спуска на воду авианосца «Джордж Г. Буш». Это был замечательный день, омрачало его лишь то обстоятельство, что перед нами разворачивалась одна из последних публичных церемоний Буша-43 в качестве президента.

Все хлопоты, связанные с уходящей и приходящей администрациями, осложнялись для меня тем, что я тяжело повредил левую руку. В первый день дома, на Северо-Западе, во время рождественских каникул, внезапно началась метель. В Вашингтоне я скучал по работе на свежем воздухе, поэтому оделся потеплее и отправился насаживать снегоочиститель на газонокосилку, чтобы расчистить довольно длинную и крутую дорогу к крыльцу. Лезвие снегоочистителя было тяжелым, и, подняв его, я вдруг услышал хруст. Мне было шестьдесят пять лет, я уже привык, что любая физическая нагрузка сопровождается хрустом и скрипом, но есть обычный хруст, а есть совсем не обычный. Я сразу понял, что на сей раз хруст – из второй категории. Но через пару минут боль прошла и я продолжил возиться с косилкой. Рука двигалась, острая боль не возникала, и я решил, что, несмотря на явную проблему, не стану портить себе каникулы дурным диагнозом. Так что к врачу я пошел, только когда вернулся в Вашингтон, округ Колумбия. Там я узнал, что повредил связки у предплечья и мне требуется операция. Я проверил свой календарь и сказал, что, наверное, смогу выкроить свободный денек в феврале. Врач смерил меня взглядом и спросил: «А как насчет завтра?» Мы сошлись на промежуточном варианте – в пятницу после инаугурации.