концов, теперь он должен был решить, где его разместить.

Мы не обсуждали в деталях, что произойдет сегодня вечером, но в этом и не было необходимости.

Эти планы были высечены в камне в самый первый день, когда он обучал меня.

Скоро мое положение сильно изменится.

И меня это устраивает.

Это было так, как я хотел — то, что я просил.

Уоллстрит ухмыльнулся, взяв куртку и понюхав кожу.

— Черт, это навевает воспоминания.

— Нужно многое наверстать, и уйма времени, чтобы придумать что-то новое.

Уоллстрит сжал мое плечо. Легкая боль в моей ранее сломанной руке заставила меня поморщиться. Выстриженные после операции волосы все еще раздражали, но головные боли и проблемы со зрением прошли. Я шел на поправку. Слава Богу.

Однако одна часть меня все еще была сломана.

Я не совершал сделок с момента битвы с «Кинжалом и розой». Я не открывал свои учетные записи и не включал компьютеры. Коды и алгоритмы, с которыми я всегда жил, по-прежнему отсутствовали, и в моей голове было чертовски пусто.

— Ну что ж, — сказал Уоллстрит, натягивая костюм и склоняя голову к мерседесу.

Я улыбнулся. Запланированная вечеринка по случаю возвращения домой начнется в тот момент, когда я отвезу его в Клуб. Грассхоппер приготовил все необходимое. Он еще немного не привык к тому, что произойдет, но я верил в него.

Он был хорошим парнем. Идеальная «Чистая порочность».

Жизнь каждого потребует некоторой корректировки, но будущее будет только на подъеме.

«Ты все еще не сказал Клео».

Я напряг спину. Я был слабаком, что не сказал ей, но я не мог. Не мог дать ей еще одну семью и тут же ее отнять.

— С удовольствием.

Проскользнув за руль, я имел честь отвезти вдохновителя домой.

 

 

Когда я подъезжал к Клубу, мое сердце колотилось в груди. Это место с его крошащейся кирпичной облицовкой и ржавой колючей проволокой выглядело заброшенным и неприветливым — именно таким оно показалось мне, когда я впервые приехал сюда четыре года назад. Я сохранил его внешнее очарование, но обновил внутреннее.

Так же, как я поступил и с братьями.

Снаружи они все еще выглядели устрашающе, но внутри были верны и привыкли к бизнесу, а не к сражениям.

Я переделал их мысли и разум и дал им мир вместо войны.

Я сделал все это, будучи на побегушках у одного человека, который спас меня.

Что бы ни случилось в будущем, я всегда буду этим гордиться.

Помахав перед входом, я сказал:

— И так…

Уоллстрит ухмыльнулся, дернув за лацканы.

— Не могу дождаться.

Топнув своими ботинками, я потянулся к дверной ручке.

— Подожди, Киллиан, — Уоллстрит подошел и положил руку мне на плечо.

— Ты все еще не против этого?

Его глаза сияли.

— Ты превзошел самого себя, мой мальчик. Я не мог и просить лучшего ученика или друга. Ты сделал все, о чем я когда-либо просил. Ты сколотил состояние, сохранил мой клуб в целости и начал то, что я пытался сделать до того, как меня посадили. — Его голос надломился. — Ты стал гребаным спасителем.

Черт, я никогда не видел, чтобы Уоллстрит проявлял столько эмоций.

— Эй, чувак. Все хорошо, — усмехнулся я, похлопав его по руке. — В конце концов, ученик настолько хорош, насколько хорош учитель.

Уоллстрит покачал головой, опустив руку.

— Киллиан, я увидел в тебе нечто особенное, что есть не у многих людей. Ты бы преуспел во всем, к чему бы ни приложил руку. Ты когда-нибудь думал, что, возможно, было нечестно с моей стороны просить тебя об этом? Отдать тебе Клуб, зная все это время, что он не твой? Или сыграть на твоей одержимости и заставить тебя стремиться к величайшей власти в истории? — он посмотрел себе под ноги. — У меня часто возникали сомнения. Задавался вопросом, имел ли я право так сильно тебя загонять.

Я склонил голову. Он был прав. Он был жесток со мной, всегда давил, никогда не позволял мне потерпеть неудачу. Но опять же, без него… я бы никем не стал.

Сжимая дверную ручку, я улыбнулся.

— Без тебя, Сайрус, я все еще был бы за решеткой или мертв. У меня не было возможности выжить в тюрьме и в кошмарах об исчезновении Клео — я бы никогда не стал свободен.

Уоллстрит провел рукой по своим седым волосам.

— Возможно, это так, но я не думаю, что когда-либо говорил тебе спасибо. —У него блеснули глаза. — Спасибо тебе, Киллиан, за твой тяжелый труд и самопожертвование. Спасибо тебе за то, что ты надежный друг. Я никогда не приму это как должное.

«Черт возьми».

Я ухмыльнулся.

— А тебе спасибо за то, что спас мне жизнь.

И приоткрыв дверь, я сказал:

— Думаю, стоит выпить, не так ли? За нас обоих.

Уоллстрит хлопнул в ладоши.

— Мне нравится твой...

— Сюрприз!

Празднование обрушилось на нас в ту же секунду, как мы ступили в «Чистую порочность». Женщины украсили помещение серпантинами и воздушными шарами, в то время как мужчины пополнили запасы в баре и уже успели хорошенько напиться.

Уоллстрит поднял руки, как вернувшийся завоеватель, его испещренное морщинами лицо исказилось от радости.

— Черт, как хорошо вернуться.

Клео стояла рядом с Молли, скрестив руки на груди, но у нее на губах была улыбка.

— Я оставлю тебя пообщаться, — я похлопал Уоллстрита по плечу и бросился сквозь толпу к своей женщине. Как только я подошел достаточно близко, быстро обнял ее.

— Привет.

Она хихикнула.

— И тебе привет.

Уткнувшись носом в ее волосы, я прошептал:

— Ты в порядке?

Она кивнула, в моих объятиях.

— Я в порядке, когда ты рядом.

Клео отстранилась, ее взгляд упал на Уоллстрита. И снова холодная неприязнь, которую она испытывала, когда они встретились в штате Флорида, омрачила ее лицо.

— Итак, первопроходец вернулся.

Повернувшись лицом к бурлящей массе братьев, мы молчали, наблюдая за зрелищем похлопываний по спине, объятий и громкой трансляции воспоминаний между Уоллстритом и старшими участниками «Чистой порочности».

Я кивнул.

— Их лидер вернулся.

— Нет. — Клео напряглась. — Их лидер — ты.

«Ошибаешься, Лютик».

Я знал, что должен был иметь смелость сказать ей об этом раньше.

Я был временным Презом.

Я всегда знал, что Клео