то она хотя бы посмотрит, что он хочет показать. Одним глазком. А потом сразу уйдет.

Наконец звякнула связка ключей, деревянная дверь со скрипом отворилась.

Послышался женский голос:

— Ой, это вы… здравствуйте… но сегодня же…

— Мне срочно, — услышала Маша.

— Ну ладно, — голос неожиданно быстро согласился. Зная, как тяжело уговорить сторожей и вахтеров, Маша удивилась. Впрочем, лазейки есть всегда, это она тоже хорошо знала, — порой ей нужно было срочно попасть на комбинат во внерабочее время и коробка конфет обычно служила отличным пропуском.

— Идемте, — сказал мужчина. — Не бойтесь, это ненадолго.

Маша обернулась. На улице они были совершенно одни. Она шагнула вперед, прошла мимо старушки с высохшим лисьим лицом и оказалась в жарком помещении. Всюду здесь стоял запах старых книг — особенный, который ни с чем не спутаешь.

По скрипучей лестнице мужчина поднялся на второй этаж, толкнул дверь справа. Пошарив по стене, щелкнул выключателем — комната осветилась тусклым желтоватым светом, — таким, что было едва видны названия книг на корешках. А книг здесь было море. Расставленные на старых библиотечных стеллажах, стоящих в опасной близости друг к другу, они занимали все свободное пространство большой квадратной комнаты.

Часть книг, как заметила Маша, лежала на подоконнике, еще часть — на полу. Многие тома были открыты и в них она видела тонкие белые закладки, на которых было что-то написано.

Она заметила, что в качестве указателей и рубрикаторов здесь используются не буквы, а годы. Мужчина шагнул в тесный проход меж двух стеллажей посреди комнаты. Она подумала, что задень он случайно какую-нибудь полку, все мгновенно рухнет — но он пробирался удивительно проворно, будто проводил здесь много времени.

Маша заметила, что он остановился возле указателя «1961», провел пальцем по старым корешкам, затем присел, вынул сначала одну книгу, потом вторую — но все было не то и он ставил их назад.

Маша наблюдала за ним, удивляясь самой себе. Ее сын где-то в опасности, он пропал, а она с каким-то странным мужиком, про которого вообще ничего не знает, решила зайти в библиотеку. Бред какой-то…

Наконец он потянул за корешок одной из книг.

— Есть. Вот она, — пробормотал он, поднялся и вышел на свет.

Маша отошла к задрапированному черной тканью окну. Даже не видно улицы, — подумала она. — Странная библиотека.

Мужчина листал страницы. Она смотрела на него и качала головой, пытаясь прогнать ощущение нереальности. Все это происходит не с ней, это какой-то абсурд, что она сейчас здесь с ним…

— Вот, смотрите… — прервал он ее мысли и протянул распахнутую книгу.

Маша нехотя взяла книгу. Не толстая, но и не слишком тонкая, отпечатана на дешевой желтоватой бумаге, пахнет старой типографской краской — ничего примечательного, самая обыкновенная книга.

Верхнюю часть страницы занимала некачественная фотография, под которой располагался текст, набранный довольно крупным шрифтом.

Она вздохнула. Каким образом это может им помочь? Но раз уж пришла… смотри, — произнес внутренний голос.

Взгляд ее скользнул по черно-белой фотографии, Текст под ней расплывался, будто бы какая-то мутная пелена опустилась на глаза.

Что она видит? Что она читает?

Смысл увиденного и прочитанного еще не дольше до нее — так бывает, а предательский холодок, мертвый, леденящий душу озноб опускался с затылка по спине — вниз, растекался по рукам и ногам.

Вдруг ей стало нечем дышать, хотя ни слова она еще не поняла.

— Ш… что… это? — пролепетала она.

Черный крест на фотографии располагался перед полуразрушенной избой — вокруг канавы и воронки, изрытая земля застыла рваными комьями. Но взгляд ее упорно притягивало совсем не это, а то, что было на кресте — черная дощечка с вырезанными именами и фамилиями. Ей не нужно было долго думать, чтобы понять, кому принадлежали эти имена.

Руки ее дрожали так сильно, что она едва удерживала книгу на весу.

Взгляд скользнул ниже.

«Здесь покоятся юные участники партизанского отряда… отдавшие свои жизни в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. 21 октября 1941 года»

Она увидел фамилию Шарова, Крылова, Евстигнеевой, Крутова, Марченко… и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Ее качнуло, книга выскользнула из рук и, взмахнув страницами, полетела вниз. Черный крест накренился, съежился, книга, превратившись вдруг в птицу, еще раз ударила крылами и рухнула на облупившийся дощатый пол. Маша медленно сползла по батарее вслед за ней.

— Как… это? — прошептала она.

Мужчина вышел из комнаты и через минуту вернулся со стаканом воды. Она сделала несколько глотков, посмотрела на него и снова спросила:

— Как это? Не понимаю… это…

— Да, — ответил он. — Это они.

Голова у нее кружилась, перед глазами стоял черный крест и имена на табличке.

— Когда? Когда это случилось? Сегодня?

Он покачал головой.

— Давно.

— Когда? Когда? — резко повторила она и попыталась встать, но ноги не держали, и она вновь съехала на пол.

— В тысяча девятьсот сорок первом году. Пятнадцатого октября.

— Но… — она ничего не понимала. — Сейчас ведь восемьдесят четвертый. Они же… Наши дети сейчас на «Зарнице» и… они ведь там! Там! В воинской части… — она вспомнила стенгазету, которую рисовал Витя… кажется. там был указан даже номер этой части…

— Там их нет, — сказал он тихо. — Они на самом деле исчезли. Эта фотография сделана в сорок первом году. Тогда же впервые и напечатана. Можете проверить. А книга эта — ее написал Владислав Прокопьев. Наверняка, вам знакомо это имя.

— Да, знаю, — от удивления ее глаза распахнулись. — Вы имеете ввиду Влада? Мальчика, с которым дружит мой сын? Но… как?

— Это долгая история. Возможно, как-нибудь я вам расскажу, что знаю. Но сейчас главная задача — позаботиться о детях.

— Но… зачем, зачем он ее написал?

— Чтобы предупредить и показать, что случилось на самом деле… там. Иначе вы бы не поверили.

Она совсем потерялась.

— Значит, они и правда… — она не смогла сказать слово «погибли», и поэтому произнесла: — … пропали? Там, в воинской части? Они исчезли и… где-то там, где-то… — Маша взглянула на потолок в разводах и потеках, словно пытаясь разглядеть невидимое. — То есть, я хочу сказать, каким-то образом, они попали совсем в другое место…

— И время. Их ищут… но… — скулы его дрогнули: — … не найдут. Потому что сейчас… в эту минуту, когда мы с вами находимся в