женщину, вокруг которой всю жизнь были одни враги да развратники. Если я ошиблась, господин де Лагардер, то готова на коленях просить у вас прощения.

— Сударыня…

— Да, я многим вам обязана. Не так мы с вами встретились, как надо, господин де Лагардер, совсем не так. Быть может, вам не следовало говорить со мной таким образом, быть может, я не сумела обуздать свою гордыню. Мне нужно было сразу сказать вам, что произнесенные мною на семейном совете слова предназначались для господина Гонзаго и были вызваны одним видом девушки, которую хотели выдать за мадемуазель де Невер. Я слишком быстро раздражаюсь, но ведь страдания ожесточают человека, вы это знаете, а я так много страдала.

Лагардер стоял перед принцессой, склонившись в почтительном полупоклоне.

— И потом, — с печальной улыбкой продолжала она, — все женщины — невероятные комедиантки, а я ведь к вам ревную, разве вы не догадались? А от ревности недалеко и до гнева. Я ревную, потому что вы отняли у меня все: нежность моей дочери, ее детский лепет, ее первые слезы и первую улыбку. Да, да, я ревную! Я лишилась восемнадцати лет жизни рядом с нею, а вы еще не хотите ее отдавать. Послушайте, неужто вы меня не простите?

— Я весьма рад, что вы заговорили иначе, сударыня.

— Неужели вы думаете, что у меня каменное сердце? Ах, только бы мне ее увидеть! Я перед вами в долгу, господин де Лагардер. Я ваш друг и никогда об этом не забуду.

— Дело не во мне, сударыня, я тут ничего не значу.

— Моя дочь! — вставая, воскликнула принцесса. — Отдайте мне мою дочь! Я обещаю все, о чем вы меня просили, клянусь своей честью и именем де Невера!

На лице Лагардера отразилась печаль.

— Раз вы обещаете, сударыня, — сказал он, — ваша дочь принадлежит вам. Я только прошу дать мне время предупредить и подготовить ее. У нее нежная душа, слишком сильные переживания могут надломить ее.

— Вам нужно много времени, чтобы подготовить мою дочь?

— Я прошу только час.

— Значит, она где-то неподалеку?

— Она в надежном месте, сударыня.

— А вы не могли бы сказать, где именно?

— Открыть вам свое убежище? К чему? Через час Авроры де Невер там уже не будет.

— Ну, поступайте, как считаете нужным, — не стала настаивать принцесса. — До свидания, господин де Лагардер. Итак, мы расстаемся друзьями?

— А я всегда был вашим другом, сударыня.

— Кажется, я вас полюблю. До свидания, и не теряйте надежды.

Лагардер пылко поцеловал протянутую руку.

— Я ваш, сударыня, — проговорил он, — ваш, душой и телом.

— Где мы встретимся? — спросила принцесса.

— На поляне Дианы, через час.

Принцесса пошла прочь. Но едва дошла она до конца аллеи, как улыбка слетела с ее губ. Женщина пустилась бегом по саду, повторяя как безумная:

— Я верну свою дочь! Она будет со мной! Никогда, никогда в жизни она не увидит больше этого человека!

Принцесса бежала в сторону флигеля, занимаемого регентом.

Лагардер тоже был как безумный — но от радости, признательности и нежности.

— Не теряйте надежды! — бормотал он. — Я прекрасно слышал, она так и сказала: «Не теряйте надежды!» О, как я ошибся в этой праведнице! Не теряйте надежды! Да разве я просил у нее так много? А я еще пытался торговать ее счастьем, не доверял ей, считал, что она недостаточно сильно любит свою дочь! О, как я буду ее лелеять! Как я буду счастлив вернуть ей дочь!

Лагардер быстрым шагом пошел по аллее и вскоре очутился у пруда; там было темно и пустынно. Несмотря на охватившее его радостное возбуждение, он не преминул убедиться в том, что за ним никто не следит. Сворачивая несколько раз на боковые тропинки и возвращаясь бегом, шевалье добрался наконец до окруженного деревьями жилища мэтра Лебреана.

Прежде чем войти, Лагардер внимательно огляделся по сторонам. За ним никто, похоже, не шел. В саду вокруг домика никого не было. Он лишь услышал чьи-то торопливые шаги около индейского вигвама, находившегося неподалеку. Но вскоре затихли и они. Момент был подходящий. Лагардер вставил ключ в скважину, отпер дверь и вошел.

Сначала он не заметил мадемуазель де Невер, позвал, но никто ему не ответил. Однако вскоре в свете стоявшего неподалеку от него канделябра он увидел Аврору, которая приникла к окну и, казалось, к чему-то прислушивалась. Он снова позвал ее. Аврора оторвалась от окна и бросилась к нему.

— Кто эта женщина? — воскликнула она.

— Какая женщина? — удивился Лагардер.

— Которая только что была с вами.

— Откуда вы знаете, Аврора?

— Эта женщина — ваш враг, правда, Анри? Ваш смертельный враг!

Лагардер улыбнулся.

— Почему вы думаете, Аврора, что она мой враг? — спросил он.

— Вы улыбаетесь, Анри? Значит, я ошиблась, вот и хорошо. Оставим это. Лучше скажите мне поскорее, почему среди веселого праздника я сидела здесь, словно в тюрьме? Вы меня стыдитесь? Я недостаточно хороша собой?

Девушка кокетливо откинула капюшон домино и открыла свое очаровательное личико.

— Недостаточно хороши? — вскричал Лагардер. — Вы, Аврора?

В его голосе слышалось восхищение, однако следует признать, несколько рассеянное.

— Как вы это сказали! — печально прошептала девушка. — Анри, вы что-то от меня скрываете, вы чем-то опечалены, озабочены. Вчера вы пообещали мне, что сегодня я все узнаю, но пока я осведомлена не больше вчерашнего.

Лагардер, глубоко задумавшись, смотрел ей в лицо.

— Но я не жалуюсь, — с улыбкой продолжала Аврора. — Вы здесь, и я уже забыла о долгих часах ожидания, я снова счастлива. Наконец-то вы покажете мне бал…

— Бал уже закончился, — промолвил Лагардер.

— И верно: уже не слышно веселых аккордов, которые долетали сюда и дразнили бедную затворницу. Мимо домика уже давно никто не проходил, если не считать этой женщины.

— Аврора, — озабоченным тоном прервал ее Лагардер, — скажите, прошу вас, почему вы решили, что эта женщина — мой враг?

— Вы меня пугаете! — воскликнула девушка. — Так это правда?

— Отвечайте, Аврора. Она проходила здесь одна?

— Нет, она разговаривала с каким-то вельможей в богатом и ярком наряде. У него еще крест-накрест на груди была голубая лента.

— Она называла его по имени?

— Она назвала ваше имя. Поэтому я и спросила, не с ней ли, случаем, вы только что расстались.

— Скажите, Аврора, вы слышали, что она говорила, проходя под окнами?

— Лишь несколько слов. Она сердилась и была похожа на сумасшедшую. «Ваше высочество», — говорила она…

— Ваше высочество? — переспросил Лагардер.

— «Если ваше королевское высочество мне не поможет…»

— Выходит, это был регент! — вздрогнув, проговорил Лагардер.

Аврора захлопала в свои крошечные ладошки, словно ребенок.

— Регент! — воскликнула она. — Я видела