пчелка в бидоне с медом. Влад настолько далеко улетел от действительности, что не сразу заметил, как в конце улицы показался черный "опель-сенатор".

– Они! – сказала Анна и заметно заволновалась.

Машина сбавила ход и, мигнув фарами, стала медленно приближаться. Влад тоже послал ответный световой сигнал, открыл дверь, высунул наружу голову и одной ногой ступил на землю. Затемненные стекла "опеля" отражали солнечный свет, как зеркала. Кирилл за рулем, предполагала Анна, его потаскушка, наверняка, рядом, а Курахов – сзади. Как он поведет себя, когда увидит, что Марины в нашей машине нет? Откажется выйти? Или все же выйдет? А вдруг испугается и предложит Владу сесть в "опель"?..

Но произошло то, чего ни Влад, ни Анна не могли принять даже в качестве крайнего варианта. "Опель" вдруг резко сорвался с места и на огромной скорости понесся влобовую на "сузуки". Опешивший Влад несколько мгновений не мог двинуться с места. Ухнув передними колесами в глубокую лужу, машина плеснула на Влада грязную волну. Мокрый, ослепший, он с опозданием закрыл лицо ладонями, машинально сваливаясь на сидение, под прикрытие двери. Вслед за этим, один за другим, из "опеля" раздалось несколько выстрелов. Боковое стекло "сузуки" осыпалось, как талый фирн. Анна коротко вскрикнула и схватилась за голову. "Опель", подскакивая на ухабах, с диким ревом умчался в конец улицы, круто свернул в проулок и скрылся за домами.

– Ты… – задыхаясь от волнения и растирая по лицу грязь, выкрикнул Влад. – Ты что-нибудь понимаешь?

Анна провела ладонью чуть выше виска. Ее пальцы окрасились кровью.

– Посмотри, что у меня там? – попросила она, бледнея прямо на глазах.

– Они что – с ума сошли?! Они взбесились, твои друзья хреновы?! Ты погляди на меня – как дерьмом окатили!!

Влад был настолько занят собой, что Анна не стала повторять просьбу. Она опустила солнцезащитный щиток, в который было вмонтировано зеркало, зачесала волосы наверх и нашла красную полоску. Пуля слегка задела кожу над ухом.

– Нет, я этого так не оставлю! – стремительно наполнялся гневом Влад. – Я этого Вацуру самого заставлю в дерьмо нырять! Ну, блин, дружки! Ну, говнюки!

Он захлопнул дверь, ударил локтем по остатку стекла, покрытого сетью трещинок, завел мотор, с места круто развернулся и, вдавив педаль акселератора в пол, погнал машину вслед "опелю". Анна, глядя в зеркало, спокойно вытирала с ссадины кровь кусочком ваты, словно пудрилась. Влад, близко придвинувшись к ветровому стеклу, скрипел зубами от жажды мести.

– Они нас "кинули"! – орал он. – Ты поняла, что эти гиены нас предали?! С потрохами! Как двух кретинов! Как двух ишаков! Они раскололи Курахова, и он пообещал отвести их на место! А мы – в задницу! Мы им уже не нужны!

Он бил кулаками по рулю, крутил головой, и с губ его срывались угрозы и проклятия. Куры вместе с брызгами разлетались в разные стороны из-под колес машины. Глубокий протектор на покрышках рвал в клочья утрамбованную глину с гравием, и по деревянным заборам строчила беспорядочная очередь. Машину кидало из стороны в сторону, Влад из-за своего непомерного роста бился головой о потолок кабины и от боли зверел еще больше. Анна сохраняла видимое спокойствие. Ухватившись руками за полозья сидения и упершись ногами в переборку, она смотрела вперед, где метрах в ста от них петлял между рытвин черный "опель".

Дорога поднималась вверх, вонзаясь в лес. Она, словно резьба на шурупе, карнизом расчерчивала почти отвесные склоны, терялась в толпе деревьев и белым червем выскакивала где-нибудь в совсем неожиданном месте.

Влад нагонял "опель". Уступающая в скорости на трассах, "сузуки" была более проходимой и юркой на грунтовых дорогах. Расстояние между машинами стремительно уменьшалось. Рев двух двигателей разносился эхом по лесной чаще. Тугой поток прохладного и сырого воздуха врывался через окно в кабину, выдувая из рамы оставшиеся крошки стекла. Влад настолько подался вперед, словно пытался затолкать руль себе в живот.

– Сейчас они у меня попляшут! – говорил он, приободряя самого себя, так как ситуация с каждым мгновением становилась все страшнее. – Я их научу родину любить…

Не уточняя, что он подразумевает под этими словами, Анна опустила боковое стекло, на всякий случай обезопасив себя от осколков, и двумя руками ухватилась за ручку над дверью. Влад ожидал иного. Анна, как всякая женщина, должна была предостеречь его от глупостей, от излишнего риска, и тогда Влад в любой момент смог бы отступить и даже дать деру, оправдав это желанием женщины. Но Анна молчала, словно хотела показать, что отдает все бразды правления Владу и вешает на него всю ответственность за последующие события.

Это шло вразрез с намерениями Влада. Он был не дурак, и понимал, что в "опеле" в любой момент может приспуститься окно и оттуда полетят пули, каждая из которых может поставить последнюю точку в его жизни. Он настолько был уверен, что Анна схватит его за руку, попросит одуматься и не лезть на рожон, что когда между машинами оставалось всего метров десять, и наступил момент для решительных действий, Влад растерялся и невольно ослабил ногу, которой давил на газ.

Тем не менее, "опель" не поспешил воспользоваться случаем и уйти в отрыв. Он тоже стал притормаживать, прижимаясь к обочине дороги, к той ее стороне, которая упиралась в отвесный склон, и Владу, чтобы избежать удара в капот, пришлось взять правее, ближе к обрыву. "Опель" притормозил еще резче, обе машины встали вровень, и когда Влад понял, что произойдет дальше, было уже поздно. "Опель" круто взял вправо, тяжелой кувалдой налетев на "сузуки". Раздался глухой удар. Вмиг разлетелось брызгами ветровое стекло. Влад, вскрикнув одновременно с Анной, машинально бросил руль и закрыл лицо руками. Правые колеса "сузуки" зашуршали по гравию, сбрасывая его с обрыва.

– Пригнись!! – закричал Влад, ударяя ногой по педали акселератора. Он попытался уйти вперед, но "опель" вновь поравнялся с ним и второй раз пошел на таран. Чтобы не свалиться с обрыва и как-то противодействовать накату тяжелого "опеля", Влад рванул руль влево, посылая машину на встречный удар.

Грохнула, заскрежетала гнущаяся и рвущаяся жесть, брызнули во все стороны осколки пластиковых фар. Машины прижались друг к другу крыльями, как два разъяренных быка рогами, чудовищным плугом пропахивая борозду на дороге. "Опель", извергая смрадный дым выхлопов, теснил "сузуки" к обрыву. Вогнутая внутрь дверь устрым углом