Даже после его смерти – его отрава жива.

– А еще он что-то такое привез отцу. Передал какую-то вещь, я не уверен, какую именно, поскольку не оправдал надежд и мне не позволено было даже взглянуть. Главное, что с нее началось. А может, и раньше. Я плохо его знаю. Но после этого он стал меняться быстрее и сильнее. И вышло, что… вышло.

И вправду, что-то да вышло.

– Я понятия не имею, как все исправить, – признался Найджел Сент-Ортон. – Вообще-то я уже свыкся с мыслью, что умру… А тут выходит, что, возможно, и нет. И я готов отдать долг. Может, Сент-Ортон – не то имя, которое вызывает у вас симпатию, но… Правда, не представляю, чем могу быть полезен.

Чарльз тоже не представлял.

– Зачем ему моя жена?

– В ней та же кровь, что и в…

– Змееныше, – подсказал Чарльз. – Его так прозывали.

– Подходит… Так вот, отец брал эту кровь. И она привела его в восторг. Он даже пил ее. Думаю, он принес бы в жертву этого Змееныша, но ему не позволили.

– Кто?

– Могу написать список тех, кто бывал в доме, но всех я не знаю.

– Напишешь.

Кивок.

– Думаю, отец хочет получить ребенка. Такого, который сможет унаследовать его темный Дар. Правда, я сомневаюсь, что это в принципе возможно, ведь изначально его Дар был иным. Отец сам что-то с ним сделал. И как-то это все… Ни одна из его любовниц не выжила. Я даже предлагал одной дурочке помощь, увезти ее, но она отказалась. А он разозлился.

И проклял сына.

– Он уверен, что не просто разгадал секрет своего прапрапра… в общем, того некроманта. Он усовершенствовал его путь. И способен изменить дитя еще в утробе так, чтобы это дитя родилось некромантом. Самым сильным.

– Логичнее было бы взять кого-то, кто…

– Женщин с Даром некроманта нет, – возразил Найджел. – Он искал. И к Орвудам приглядывался. И думаю, он бы попробовал, но…

Но ситуация изменилась.

И главное, знакомо-то как! Ведь Змееныш тоже был одержим идеей наследника. Это драконья кровь так повлияла? Дар? Или собственное скрытое безумие?

– А моя сестра зачем?

– В ее ребенке кровь этого… Змееныша. Отцу интересно. И он хочет получить это дитя, чтобы воспитать его. А ваша сестра, скорее всего, умрет в родах. Или сразу после. Сама по себе она не особо нужна. Хотя могу и ошибаться.

Вряд ли.

Но Августа не поверит.

– В общем, вы скажите, что нужно сделать. И я сделаю.

Если бы Чарльз знал.

И второй день.

Головная боль становится почти невыносимой. И Милисента хмурится. Ее недовольство горячее, как и Сила, которая окутывает ее теплым пологом. Этой силы слишком много.

И на полигоне распускается очередной огненный цветок. Отчего становится легче.

– Все будет хорошо, – врет Чарльз.

А начавшийся дождь тает в огне. И пальто все одно нет. И шубы… и потому Чарльз просто обнимает жену. Время… времени почти не осталось.

День третий и четвертый.

Эдди.

Он не просто посерел. Он похудел едва ли не вдвое. И кажется, переходы на ту сторону не так уж безопасны и легки.

– Есть идея, – говорит он. – Правда, один не справлюсь, но Эва поможет. Если согласитесь.

Полянка.

Цветочки. Правда, третий день кряду дождь, поэтому поляна мокрая. И цветы тоже. Небо серым-серо, тучи давно уже обжились там, наверху. Под ногами хлюпает. А трава расползлась местами, обнажая жирную черную землю.

Шуба…

Что-то треклятая шуба не идет из головы. И собственная куртка на плечах Милисенты кажется упреком. Да и та ворчит, что Чарльз простудится.

Не простудится.

Это ему точно не страшно, он и дождя-то не чувствует.

На плечах Эваноры Орвуд пальто. Во второе кутается ее сестрица, за спиной которой держится Найджел Сент-Ортон, причем его присутствие воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Бертрам Орвуд слегка хмурится.

А Виктория притворяется, что никого не видит. Не знает. Не слышит.

– Отец, к сожалению… – начал Берт.

– Им хуже? – тихо спросил Чарльз. Потому что если девочкам станет совсем плохо, то… император может и рискнуть. И невидимая удавка захлестнула шею.

Странно, вроде бы к мысли о смерти и вправду привык, а тут, узнав, что времени меньше, чем ему казалось, едва в панику не ударился.

– Да. Боюсь, надо спешить.

Мальчишка-сиу в одной рубашке и подштанниках, которые, кажется, надел только по настоянию Эдди. Почему-то Чарльз чувствовал раздражение, исходившее от него.

Волосы распустил.

Белые.

А кожа – черная.

– Здесь мы мало чего можем. – Эдди почесал макушку. – Я так думаю. Вот. А там… там тоже мир. И если этот влияет на тот, то можно и наоборот. Тут с твоей пакостью сладить не выйдет, а вот там… Дракон опять же. В общем, мы с Эвой решили попробовать затащить вас туда. Но это тяжко. Если душа не подготовлена, то хрен ее утянешь. За руки возьмитесь…

– А дракон настоящий? – уточнил Найджел Сент-Ортон. – Отец мечтал, что сумеет поднять дракона.

– Может порадоваться. У него получилось.

Эдди поднес дудочку к губам.

– И… если вдруг потеряетесь, стойте на месте. Да! И зимородка ищите.

Звук пробрал до костей.

А мир изменился.

Глава 48,

в которой случается бал и встреча

Эдди до последнего сомневался, что у них получится.

В конце концов, мертвые – это одно, мертвым можно указать путь. А вот живым? И тем, кто не способен слышать? Но что еще оставалось?

Поверить.

Дракону, что, окинув Эдди взглядом, сказал:

– У тебя есть все, кроме веры.

– И во что я должен верить?

– В себя.

В себя.

И в Эванору Орвуд, которая предложение выслушала и сразу кивнула:

– Я согласна.

А он начал долго и муторно объяснять, как это все сложно, невозможно и опасно, в том числе для Эваноры. Она же вздохнула и произнесла:

– Если есть шанс, то надо его использовать.

Шанс. Есть ли он?

Мир, который подчиняется воле, это, конечно, хорошо. И Эдди даже худо-бедно научился управлять этим миром.

Но…

Все равно.

Риск велик. Но и ждать нельзя.

Берег.

И море. Море сейчас спокойно. Серое, как отражение неба. Или наоборот? Солнце мутное, словно проглядывает сквозь толстое запыленное стекло.

Пахнет затхлостью. Гнилыми водорослями. Смертью.

Эдди убрал дудку и огляделся.

Чарльз?

Здесь. Стоит, покачиваясь. И проклятье его видно всем. Оно что клубок черноты, оплетший тело. И видно, сколь сроднилось с ним. Не вытащить.

Тогда все… зря?

Милисента. Рядом с мужем. И внутри нее… Прав дракон?

Или нет?

Скоро все станет ясно.

Бертрам Орвуд. Серое на сером. Он вдыхает и оглядывается с