вас… своеобразные привычки.

– Ай, бросьте! У всех своеобразные привычки. Кто-то танцует, кто-то людей в жертву приносит.

– Я не…

– Знаю.

– Откуда?

– Я ведьма. Это видно. И хорошо. Если бы приносили, было бы сложнее. А так попробуем все исправить.

Точно.

Вот и ручей.

И овражек, через который Тори легко перепрыгивает. И вновь ее переполняет какая-то дикая злая сила. Или не злая? Волосы ее рассыпаются, хотя Эва плотно ленты вплетала. Но те выпадают, как и шпильки. На щеках вспыхивает румянец. А глаза становятся черными.

Поляна…

На первый взгляд она ничем не отличается от других.

На первый. А потом Эва ощутила что-то такое… очень знакомое. И родное.

И не только она. Тихо выдохнул, присев на траву, сиу. И запустил пальцы в космы.

А Эва…

– Что за… – Найджел Сент-Ортон огляделся. – Странно. Мне казалось, я этот парк знаю вдоль и поперек. А этого места не помню. Здесь как-то… сумрачно.

Наверное.

Эва подняла голову. Надо же, небо совсем сизое и, кажется, вот-вот дождь польется. Она даже слышит его, там, в тучах.

И еще ветер.

Землю, разодранную корнями. Деревья.

Кусты.

Травы. Мир, который на грани.

– Дышать тяжело. – Сент-Ортон стянул шейный платок. – И жарко. Холодно и жарко. Вы меня отравили? В этом, право слово, нет нужды. Мне и так осталось недолго… и никого не останется.

– Ваш отец умирает?

– Ты не поняла, странная женщина. Никого не останется, чтобы защитить их от отца.

– Кого?

– Сестру. Мать. Он убьет их. – На траву полетел сюртук. И рубашка.

Эва на всякий случай отвернулась.

Кто тут еще кого компрометирует!

– Сядь. – Голос Виктории звучал отстраненно. А Эва чувствовала, как размываются границы мира. Неужели у нее получится?

Почему?

Там ведь, дома, никак. А тут? Тут мир словно ждет, чтобы она прикоснулась.

Сент-Ортон молча опустился на траву. А Тори села перед ним.

– Вот. – Она подула на ладонь, и облако темной пыли взметнулось над ней, чтобы раствориться в воздухе. – Я прощаю их. И забираю свое слово. Пусть живут. Твои друзья.

– Это не совсем друзья… но хорошо.

Сент-Ортон тяжело дышал. И не потому, что Тори его отравила. Скорее уж его распирала тьма. Изнутри. Теперь Эва видела тонкую оболочку тела, в которой прорастало что-то страшное.

Уродливое.

– Тебе нужна моя кровь. – Он потер шею и протянул руку. – Бери.

Сиу молча поднялся и пересел ближе, а потом провел когтем по запястью. Кровь показалась почти черной. Мальчишка слизнул ее и сказал:

– Скоро все. Два дня.

– Он обещал неделю…

– Твой отец?

Кровь падала в половинку ракушки. Откуда сиу только ее взял? Но Эва не мешала. Было сложно сосредоточиться. Миры рядом, руку протяни – и окажешься за гранью.

И хотелось.

Очень.

– Да.

– Почему? – Тори разглядывала Найджела Сент-Ортона внимательно.

– Из-за Дара.

– Он у тебя сильный. Мне так сказали. И учишься ты хорошо. И ведешь себя тоже.

– Если бы этого хватало…

Тори фыркнула.

Ну да, у них вот никогда не получалось вести себя хорошо, но отец ведь все равно их любит. И мама. Выходит, дело не в этом? И не в Даре?

– Он одержим одной мыслью… хочет стать некромантом. И у него получается. А я… не смог. Не смог принести жертву…

– Человека?

– Даже кошку… всегда начинается с малого. Но я не смог! – Его крик утонул в шепоте ветра. Эва попросила, и тот завернулся вокруг поляны, отрезая их от остального мира.

– Не смог и не смог, чего орать-то, – отозвалась Виктория и тряхнула головой. Ветер растянул гриву ее волос, ставших черными-пречерными, как перья ворона.

– Ты не понимаешь… я ничего не смог! Я… не смог защитить мать. Не смог уберечь сестру. Не смог! А когда попытался выступить, пригрозить, что расскажу о его делах…

– Дурак, – отозвался сиу, помешивая кровь в раковине когтем. – Убивать надо. А не говорить.

И Эва с ним согласилась.

Оно, конечно, нехорошо убивать кого-то. Но иногда других вариантов нет.

– …получил вот это. – Найджел ударил себя в грудь. – И теперь живу каждый день как последний. Но это ладно, это не страшно. Умру, и все.

– Совсем дурак.

– Да и заслужил я, если по правде. – Он окончательно успокоился. – Выходит, ведьмы все же существуют.

– А то. – В руке Тори появилась уже знакомая дудочка. – Твой отец что-нибудь говорил про… ту сторону? Изнанку?

Сент-Ортон покачал головой.

А Тори поглядела на сиу:

– И дальше что? Кровь у тебя есть.

– Здесь хорошо. – Сиу провел пальцем по губам, и они окрасились алым. – Но надо там. Силок для зверь ставить на звериный тропа.

– Нас не пускает. – Тори гладила дудочку и, склонив голову к плечу, смотрела на Сент-Ортона. Тот молчал. – Хотя да, там бы я попыталась. Забрать. Чувствую, это другое, чем у Диксона. Знакомое.

– Я… могу. – Голос Эвы дрогнул. – Здесь… мир хрупкий. Может получиться.

Это неразумно.

Очень-очень неразумно. Но в конце концов, разумной быть очень утомительно.

И мир потянулся навстречу, обнял Эву, меняя, вылепляя ее крылья, и на ладонь Тори опустился зимородок.

– Что… она и вправду? Как? – изумился Найджел.

Тори рассмеялась:

– Поляна… как тогда! Спасибо, сестричка! – и подкинула Эву над головой, будто та просила. Впрочем, вместо слов из горла вырвалось какое-то то ли чириканье, то ли скрежет.

Тори протянула руку Сент-Ортону:

– Вставай! Ну же! Ты должен со мной станцевать.

– Здесь… где мы? – Он поднялся, медленно, явно не способный осознать случившееся. – Это же… та поляна. И нет. И что за место? Все такое…

– Изнанка, – ответила Тори, крутанувшись, и широкие юбки ее взлетели, а потом опали, преобразившись в какие-то… нет, не лохмотья, но такие юбки носят цыганки.

В книгах.

Если там и рисовали цыганок, то в таких вот юбках, правда черных и расшитых перьями. Тори подняла руки над головой и топнула:

– Ну же! Танцуй! Давай! Или не слышишь?

– Знаете, я все больше убеждаюсь, что вы сошли с ума, – сказал Сент-Ортон, осматривая себя. А на нем вновь появилась рубашка, только мятая какая-то.

И в пятнах.

Штаны простые.

И босой он.

– Давно уже. Хочешь, я тебе сыграю? Если и нет, то все одно.

Тори дунула, и низкий звук заставил Эву захлопать крыльями. Выше. И выше. И еще выше. А Тори уже кружилась, выдувая странную нервную мелодию, на которую стекались души.

Одна за другой.

Одна за…

Они подбирались к краю поляны, застывая белыми стражами.

– Это ты! – Сент-Ортон кого-то явно узнал. Девушку. Такую бледную и в то же время очень сердитую. – Надо же… Выходит, после смерти и вправду что-то есть. Или нет? Конечно. Это