— Судороги. Они усиливаются?

— Вообще-то нет. Сейчас он в лучшей форме, чем когда-либо с нашего знакомства.

— Ну, это уже что-то. А ты заметил флягу?

«Ох, это». Джош с облегчением фыркнул.

— Это не то, что ты думаешь. Он не пьет.

— Я в курсе. Я спросил его об этом прямо. Но она есть. Я могу понять парня, который пьет втихаря. Думаешь, он был бы первым пьянчугой на тайной службе? Малыш, если тебя когда-нибудь забросят в настоящую глушь — а надеюсь, этого не случится, — ты увидишь, что опытные сотрудники ведут себя так, что оторопь берет. — Он покачал головой. — Но признай, что это странное суеверие.

И прежде, чем усталый разум успел обуздать рот, Джош услышал свой голос:

— Алистер Уинтроп тоже ходит с флягой. — И вздрогнул.

Но Дом согласился с ним.

— Верно. И они проводят много времени вместе.

Джош не это имел в виду. Но Дом прав, если подумать.

По переулку пронеслась первая за день машина. Прага просыпалась. Джош сжал зубы, пытаясь сдержать предательский зевок.

— Что, думаешь, случилось с Гейбом?

— Трудно сказать. — Дом пожал плечами. — Да и не мое это дело. Но я уже говорил. Он хороший сотрудник. Надежный парень. Раз он решил не вводить тебя в курс дела, уверен, на то есть причина.

— Конечно.

«Но если ты не доверяешь мне в этом, Гейб, что еще ты от меня скрываешь? Почему всякий раз, как ты оказываешься в одной комнате с той девкой из КГБ, ты выглядишь как ребенок, которого застукали, когда он таскал печенье из банки? Куда ты деваешься, когда я не могу тебя найти?»

Дом снова зевнул.

— Надо мне все же на боковую. Побудешь тут еще пару часов?

— Конечно. Заварю себе кофе.

— Сменю тебя через два часа. — Дом отправился прямиком на диван. Заскрипели пружины. Веки Доминика захлопнулись. Но он вновь их ненадолго расцепил:

— Эй, Томс. Это все останется между нами? Мне нравится Прага. Я не склонен гадить там, где ем, понимаешь?

— Конечно. Понимаю.

***

Если бы не занавески на окне, можно было бы решить, что квартира на окраине промышленного района пуста. С улицы она казалась темной. Если кто-то и сидел у окна — а кто-то обязан там сидеть, — он не дергал занавеску и никак не обнаружил себя, когда Гейб прошел по переулку.

Он постучал дважды. Выдержал паузу. Еще два стука.

Шаги за дверью. Голос Джоша:

— Уиплэш.

— Фенвик. — «Я цел, — это значило, — и за мной нет хвоста». Скажи он «Ду-Райт», и Джошу пришлось бы запереть дверь на двойной засов, схватить Максима и слинять через запасной выход, пока Гейб пытался бы отвлечь или сбить с толку врагов, приближающихся к конспиративной квартире. Однако пока «Анхиз» больше соответствовал Нелл, чем Дадли[73]. Гейб надеялся, что так будет и дальше.

Загремел засов. Зазвенела цепь. Дверь открылась настолько, чтобы Гейб мог протиснуться в нее.

— Доброе утро, приятель. — Он распахнул пальто, и оказалось, что он прижимал к груди пакет из вощеной бумаги. Не хотел выглядеть так, будто встречается с кем-то за завтраком. — Я принес koláče.

Джош закусил губу.

— Хм. Спасибо.

Глаза у него были розовые, а кожа под ними темной и тонкой.

— Ты всю ночь дежурил? А где Дом?

— Я дал ему поспать. Мне было о чем подумать.

Гейб поставил пакет на столик возле крохотной кухни. Когда он посмотрел на дверь спальни, безбилетник дернулся, будто дремлющая кошка повела ухом. Там Соколов, ясно. Гейб чувствовал Носителя. Чувствовал отрицательное пространство, метафизическую пустоту в форме элементаля внутри этого человека.

— Весточки от друзей?

— Все тихо. — Джош потер глаза. — Кстати, тебя долго не было.

— Я прошел по всему маршруту. Никаких признаков активности. — Он указал на стол. — А потом взял завтрак, на случай, если ты забыл. — Он открыл пакет, вдохнул. — Твои любимые. С абрикосами, верно? Подумал, ты заслужил поблажку после вчерашнего. — Протянул руку. — Отличная работа, кстати.

Джош посмотрел на Гейба, затем на пакет с выпечкой. Схватил еду и проигнорировал руку.

— Посмотрю, не голоден ли Максим. — Сжал в кулаке отогнувшийся верх кулька. Постучал в дверь спальни и вошел, не дождавшись ответа.

Дом отбросил фланелевое одеяло, под которым мирно посапывал. Сел, потянулся так резко, что пружины снова заскрипели. Принюхался.

— Я слышал волшебное слово? Koláče?

Но Гейб хмуро смотрел на закрытую дверь.

— Да что на тебя нашло? — пробормотал он.

— А, не обращай внимания на Томса. Он не спал всю ночь.

***

Программу конференции отменили и участников закрыли — вежливо, но строго — в гостинице. Сразу после разговора с Таней Саша сделал несколько звонков, в том числе начальству в Москве. Через час СтБ поставила дополнительных сотрудников в штатском в вестибюле, на кухне, у каждого выхода.

Двое сопровождающих еще оставались в больнице, восстанавливались от ранений, полученных в драке. Никто не мог объяснить Тане, как и из-за чего началась эта потасовка и почему они были так твердо нацелены побить друг друга и окружающих.

Разумеется, никто не мог. Они были околдованы сотрудником ЦРУ. Таня это нутром чуяла.

«Подумать только, я ведь уже начала доверять тебе, Гэбриел Причард. А если бы Саша нас не обманул? Ты бы украл дедушкин конструкт? Ради Америки? Может, твоя история про “безбилетника” — просто пшик? Уловка, чтобы добиться моего доверия? Мне стоило прислушаться к Наде».

Что еще хуже... Если Гейб узнал, как сотворить подобное заклинание, он точно обучался у Алистера. Лед начал трескаться, как замерзшее озеро по весне.

Третьего сопровождающего выписали с поверхностными ушибами, но она не могла с ним поговорить. Среди ночи его «вызвали на особое задание». Это значило, что сейчас скорый поезд мчит его в какое-то очень далекое и весьма холодное место.

Так что Тане с Надей оставалось опросить каждого участника конференции. По Сашиным указаниям, об эвакуации перебежчика следовало известить минимальное число сотрудников, так что пришлось действовать под прикрытием: они делали вид, что доставляют туалетные принадлежности в номера. Таня с Надей разделились, чтобы опрос не занял все утро.

Больше половины мужчин-ученых надеялись, что Таня на самом деле — проститутка. Свиньи. Но лишь немногие заработали вывих большого пальца за не туда положенную руку