В полдень раздалась барабанная дробь. Вся площадь и ближайшие несколько улиц были заполнены людьми, из-за чего вокруг нас стоял невообразимый шум. Поэтому призыв к тишине толпа не сразу услышала. Но, если звук еще можно было, вроде, как, не услышать, то появившийся в небе огромный символ из воды, переливающийся на солнце всеми цветами радуги, проигнорировать было никак невозможно.

- Это герб Сардсов. Значит, все же именно Амиас решил занять трон. Но оно и не удивительно. Он третий был в очереди. Иноземцу народ мог бы и противостоять, а своего примут молча. Особенно если он перед этим расскажет красивую легенду.

Судя по тому, что я слышала в течение нескольких часов, которые простояла на площади, алгемин был прав. К моему немалому удивлению, в отличии от аристократии, обычный народ довольно благосклонно относился к своему старому монарху. По-своему они его уважали и любили. С налогами он не зверствовал, законы были более-менее справедливые, порядок поддерживал, пару раз в год устраивал общественные праздники, которые оплачивал из казны. Да и войны уже несколько десятилетий не было, что особенно ценилось простыми людьми. Вот только за последнюю неделю начали ходить не самые приятные слухи как о принце, так и о самом монархе. Особенно о принце. Стали вспоминать все его загулы, пьяные выходки, учиненные драки, дебоши и непотребства. Предполагаю, что с каждым последующим разом, рассказы дополнялись и приукрашались. Особенно народ возмущался, что Гардер III попустительствовал сыну. Ну а рассказ о похищении детей и то, что наследник свозил их на какой-то там остров, чтобы использовать в своих темных делишках, был как вишенка на торте. Через несколько часов сплетни достигли своего апогея и об Озтили иначе как о черном маге, который приносил невинных детей в жертву демонам, не говорили. Соответственно, повешение для него считали очень слабой мерой наказания и боялись, что после смерти он восстанет нечистью, так как боги не примут его душу.

М-да, фантазия у народа была очень даже буйной. Благодаря чему, толпа уже требовала чуть ли не расчлененки для принца с последующим сожжением всех частей тела. Так что, можно сказать, за эти часы, пока люди ждали начала казней, их так хорошо накрутили, что они уже и сами, голыми руками, готовы были разорвать мятежников на мелкие кусочки. Не удивлюсь, если это делали специально нанятые и подготовленные провокаторы, затесавшиеся среди толпы.

Но вот в небе повтороно появился герб новой правящей семьи и все замолчали. После чего хорошо стала слышна барабанная дробь, под которую неспешно двигался кортеж из множества повозок, на которых стояли клетки с заключенными в них людьми. В первой ехал принц. Его руки были прикованы к верхним прутьям, а ноги к нижним. Из-за чего он не мог пошевелиться или как-то увернуться от летящих в его сторону камней и мусора. Толпа начала бесноваться, сыпля проклятиями и руганью. От того лощеного молодого человека, которого я первый раз встретила несколько недель назад в беседке королевского парка, не осталось и следа. Смотря отрешенным взглядом на толпу, он никак не реагировал на попадающие в него предметы. Со стороны наблюдая за всем этим, я бы подумала, что принца чем-то накачали, чтобы он вел себя смирно. С одной стороны Озтили сам был виновен в происходящем, а вот с другой...

Дальше ехала повозка с бывшим монархом. Он не был прикован, но все равно стоял ровно, гордо вскинув голову. Вот в его клетку не полетел ни один плод или камень. Гардера люди провожали молча. Кто-то было что-то попытался выкрикнуть, но его быстро успокоили. Следом шла повозка с Дернешем Гластром. Старик сидел на полу с закрытыми глазами, облокотившись на прутья спиной. Его бледно-желтушный цвет лица говорил, что бывшему министру магического контроля сейчас очень плохо. Я даже не уверена была, жив ли он.

В четвертой клетке я увидела того, кого боялась встретить в этой процессии больше всего. Легрейт стоял так же как и король, гордо вскинув голову. Правда, его руки были скованы за спиной наручниками. Кто ехал в следующих повозках, меня уже не интересовало. Схватив алгемина за руку, я неотрывно следила за тем, при взгляде на кого-нибудь сердце болезненно сжималось. Неужели это конец?

- Вы же его спасете?

Повернувшись к алгемину, я увидела, что мужчина смотрит на кого-то на отдельно построенных трибунах. Проследив за взглядом Райлета Крейда, я увидела сидящих по центру возвышения, на кресле очень похожем на трон, Амиаса Сардса, подозреваю, что женщина рядом с ним это его жена. По правую руку от мужчины сидел Кивас, а вот слева от женщины Ирдирия. Девушка, как и я совсем недавно, не сводила взгляда с повозки с Легрейтом. Но не эти люди привлекли мое внимание, а знакомый старик. Он стоял за спиной герцога, чуть нагнувшись и что-то шепча тому на ухо. Его я сразу узнала и непроизвольно начала активно дергать алгемина за рукав рубахи.

- В чем дело, Женя?

- Там, за спиной герцога, тот маг-менталист, что меня тогда похитил и убил Диксона.

- Ты уверена?

Переведя взгляд на внимательно следящего за трибуной старшего Крейда, я не сомневаясь ни секунды, ответила.

- Это он. Я этого садиста никогда не забуду.

- Ну что же, это все меняет. А сейчас уходи с площади. А то вскоре здесь поднимется паника, и тогда тебя могут затоптать.

- Орис, проследи, чтобы нандири Евгения не пострадала.

Отдав приказ одному из сопровождающих нас воинов, который, как и мы, прикидывался обычным городским жителем, алгемин скрылся в толпе.

- Нандири, нам надо идти, это приказ.

- Вам приказали, вы и идите. А я не солдат. Так что извините, у меня тут свои дела.

И более не споря, я стала пробираться вперед. У бедного Ориса не осталось выбора, как идти за мной. Я понимала, что поступаю не совсем правильно, но и уйти, не попытавшись хоть что-то сделать, не могла. Тем временем телеги остановились напротив постамента с виселицами. После чего, над площадью опять появился герб Сардсов, призывающих всех к тишине.

- Уважаемые граждане Ниадерского королевства, сейчас будут казнены те, кто решил навредить вашему процветанию и благополучию. Кто хотел привести в ваш дом беспорядки и войну. Мы все, несмотря на наши заслуги и положение в обществе, равны перед богами и законом, а значит и наказание все должны нести одинаковые. А за измену государству и подрыв его интересов положена смертная казнь. И так тому и быть. По решению магического совета Озтили Тайерс за...

Дальше долго перечислялись прегрешения принца, выдуманные или реальные не знаю, но их было очень много. Я к ним не прислушивалась, а пробиралась к повозке Легрейта. Его же должны будут оттуда выпустить и тогда я брошусь вперед. Моя защита поможет арду избежать и магических атак, и выстрелов, а дальше, в такой толпе мы сможем уйти. Да, план сырой. Но больше ничего другого в голову мне не приходило. Возможно, алгемин предпримет что-то более действенное.

Неожиданно мое внимание отвлек испуганный возглас толпы. Обернувшись, я увидела, что возле клетки с Озтили собралось несколько магов. Взяв в кольцо повозку с принцем, они что-то начали напевать речитативом. Не понимая, что это сейчас происходит, я стала озираться по сторонам, пока мой взгляд не остановился на короле. В его взгляде было столько боли и отчаяния, которых я еще никогда ни у кого не видела. И тут Тайерс как будто очнулся, начав громко кричать и активно дергаться. Вот только цепи его крепко держали. Я видела, как люди стали испуганно отворачиваться. Еще секунду назад дети, с любопытством следящие за происходящим, расплакались. Испуганная и ошеломленная толпа резко отхлынула назад. Кто-то стал кричать, чтобы его выпустили, что он хочет уйти, что не желает видеть того, что произойдет дальше. Кто-то опустился на колени и начал молиться. А принца тем временем стало окутывать темной мглой. И вот уже из клетки раздается не крик человека, а скорее звериное подвывание. В ту же секунду, один из магов поднял вверх посох с прозрачным кристаллом вместо набалдашника и темная мгла, отделившись от тела Озтили, устремилась в камень, сделав его абсолютно черным. Облизав вмиг пересохшие губы, я медленно обернулась к клетке с принцем, вот только там больше был не человек. Теперь я знаю, как выглядят милимы без капюшона и накидок. Думаю мне еще долго в кошмарах будет сниться то, что я увидела.