— Ты должен победить… — проговорила, глянув на темное небо. — Ради всех нас…

По черноте прошла кривая молния, и следом грянул гром.

Я тяжко вздохнула и отправила в рот еще одну ложку мороженого, надеясь, что это не дурное предзнаменование, а дождь просто смывает всё дурное. Все грехи…

Глава 26

Дивное новое Поднебесье

Ларо: прошлое

— Всё неважно, Ларо. Кем бы ты ни была в прошлых жизнях и как бы ни умирала, это больше не имеет значения, — говорила седая сотрудница медицинского блока по имени Карула. — Всё земное утрачивает смысл. Твоё земное. Остаются только знания о родном Мире, понимание, как там всё работает. И твои обязанности. А прошлое… Оно растворилось, как тьма поутру.

— Но видения… Они были такими реальными, — я невольно обняла себя руками. — Особенно то, в котором я лежала на асфальте и видела окна здания.

— Нужно забыть, Ларо.

— Но почему они случились? Так ведь обычно не бывает? Почему со мной?

Карула положила сморщенную ладонь мне на плечо.

— Случилось и случилось. Не нужно задаваться вопросами, а тем более и дальше копаться в себе. Ты ангел. У тебя есть миссия. Остальное не имеет ни малейшего значения. Нужно это понять и принять.

Я сжала зубы, ощущая, как по телу разливается раздражение. Ангелам не полагалось его чувствовать. Но я чувствовала. Потому что не хотела ничего принимать. Хотела задаваться вопросами и получать ответы.

Но возражать прямо сейчас не посмела. Понимала, что не время.

Карула ждала определенной реакции. Сейчас нужно ее продемонстрировать. Пусть дама думает, что услышана.

Увы, я ошиблась.

Опытному ангелу, проработавшему в медицинском блоке пару столетий, было несложно понять, что новобранец врет. Но снова говорить со мной Карула не стала. Подключила «тяжелую артиллерию».

Ох и шум поднялся в блоке, когда туда пожаловал Высший старец. Один из трех.

И надо ли говорить, что я перепугалась насмерть, узнав, что явился он по мою душу. Событие было из ряда вон. Новеньким Высших ангелов видеть вообще не полагалось.

Однако я удостоилась чести. В смысле, сомнительной чести.

— Здравствуй, Ларо, — поприветствовал меня Высший Амэй, когда я зашла в комнату отдыха, где тот меня поджидал.

— Здравствуйте… — выдохнула я, не зная, куда смотреть: в пол, на собственные руки или по сторонам. Лишь бы не в светло-карие глаза в обрамлении сеточки морщин.

— Я слышал, что твое рождение прошло не как обычно, — старец сел на диван и похлопал по нему, приглашая меня устроиться рядом.

О Небо и Миры! Кто бы знал, каких усилий мне это стоило.

— Расскажи подробности видений, девочка, — попросил он.

Я подчинилась. Но если раньше расписывала Каруле все детали, то сейчас ограничилась общими фразами. Чувствовала, что Высший пришел не для того, чтобы отвечать на вопросы и потворствовать моему любопытству.

— Мне жаль, что всё так вышло, — пробормотала я.

Высший старец подарил покровительственную улыбку.

— Ты не виновата. Иногда случаются сбои. Редко. Но бывают. Просто тебе не повезло. Однако… — он посмотрел многозначительно. — Ты должна выключить прошлое, если хочешь стать ангелом, а не оказаться подвергнутой забвению. Ты слышала о капсуле, Ларо?

Будь у меня сердце, ускакало бы прямиком в пятки.

Разумеется, я слышала о капсуле. Пусть я новенькая, но об этом ангелам рассказывали в первые же дни в Поднебесье, чтобы понимали, как всё устроено. В капсулу отправляли тех, кто нарушал незыблемые правила, ставил под удар клиентов или… ломался.

А меня, похоже, считали именно сломанной…

— Не хочу в капсулу, — прошептала я.

— И я не хочу для тебя такой судьбы, — старец сжал мою руку. — Ты славная девочка, Ларо. У меня хорошее предчувствие на твой счет. Просто делай свою работу, будь правильным ангелом и тебе воздастся.

Разумеется, я ничего «не выключила». Разве можно забыть собственные смерти?

Но вслух об этом больше не говорила. Ни с кем.

Сара: настоящее

— Ну и жуть…

Я сижу в кресле, развернутом к окну, и смотрю на город, терзаемый непогодой. Картина просто нереальная и апокалиптическая.

Такой грозы я не видела очень давно. Город будто оказался во власти бури столетия. Она пришла внезапно. Еще недавно с неба светило солнце, и вдруг поднялся ветер, пригнав тучи. Они закрыли собой всё, повиснув, как проклятие.

— Прекратись… — шепчут губы.

Кажется, что никогда не увижу ни солнце, ни луну, ни звезды. А еще, что ни один ангел не сумеет спуститься на грешную землю. Гроза навевает самые дурные воспоминания. Из всех жизней, которые сохранились в памяти. Но оторвать взгляд от окна не выходит. Меня пробирает насквозь, не могу избавиться от ощущения, что кости покрываются иголками инея, а в душу просачивается тьма. Но я смотрю и смотрю, как молнии терзают небо, а не город льются потоки воды, будто случился апокалипсис.

На мгновенье, когда очередная кривая «стрела», выпущенная самим злом, проносится по черноте и уходит вниз, на оконном стекле появляется лицо. Злое лицо моего личного демона. Он будто на мгновенье является, чтобы не просто напомнить о себе, а доказать, что по-прежнему остаются в его власти.

Игра воображения. Знаю. Но всё равно не по себе.

— Ты мертв, — шепчу я, пока снаружи гремит так, будто взрывается всё вокруг. — А я жива. И смогу быть счастливый.

Но мне снова мерещится. Уже не лицо, а злой смех.

— К черту! — кричу я, вскакивая с кресла.

Хочется сбежать из квартиры, в которой ОН регулярно появлялся. От окна, в которое он входил, как к себе домой.

Сама до конца не понимая, что со мной творится, я выскакиваю за дверь и бегу по лестнице вверх. Я задыхаюсь и жажду свежего воздуха. И сейчас меня не волнует, что снаружи гроза века.

Я рывком открываю незапертую дверь на крышу.

Потоки воды столь сильны, что я мгновенно вымокаю насквозь, будто вошла в реку.

Но я не обращаю внимания ни мокрое платье, ни на волосы, прилипшие к лицу. Бегу по лужам к краю крыши. Нет, бросаться вниз не собирает. Жить я хочу больше всего на свете. А еще жажду свободы. Такой, когда у самой за спиной вырастают крылья, пусть и не существующие в реальности.

— Ааааааа! — кричу я, падая на колени.

Меня заливает, где-то высоко вновь сверкает молния, но мне всё равно. Я не чувствую опасности. Только потребность выплеснуть яд, отравляющий душу.

Под очередной раскат грома я снова кричу. А потом еще раз и еще.

И падаю. Не вниз. Конечно, нет!

Я лежу на крыше, свернувшись калачиком. Мокрая насквозь. Заливаемая холодной