Этой встречи я ждала с особым чувством и заранее готовилась держать себя в руках, поэтому, когда Буркхардт встал мне навстречу, я не ударила его, не плюнула ему в лицо и даже ничем в него не запустила.

— Вы сукин сын, — сказала я, сильно ударив по его протянутой ладони. — У вас еще хватает наглости смотреть мне в глаза после того, что вы заварили...

Джон и Шмидт, тихо мурлыча что-то успокаивающее, усадили меня в кресло.

— Нет, не буду молчать! — заорала я. — Я еще только начала! Будьте вы прокляты, Буркхардт, если это ваше настоящее имя, в чем я сильно сомневаюсь, вместе с вашими мерами предосторожности, и вашим самодовольным высокомерием, и вашим абсолютным пренебрежением элементарными нормами порядочности. Из-за всего этого я чуть не погибла. Более того...

Я не собиралась всего этого говорить, но мой взрыв оказался самым пристойным выражением чувств, которые всколыхнулись во мне при виде Буркхардта. К тому моменту, когда я сообщила ему все, что о нем думала, он дошел до весьма нервозного состояния и уже плохо соображал.

— К настоящему времени нам известно, — сказал он, когда я наконец дала ему возможность говорить, — что лицо, о котором шла речь в сообщении, — это человек, с которым вы встречались в Швеции.

— Макс, — выпалила я. — Я знала его под этим именем. Но я не узнала его. Он все время избегал меня и выглядел совсем не так, как в прошлую нашу встречу. Остальных — Ханса и Руди — на теплоходе не было.

Буркхардт сверился со своими записями:

— Дейкин и Гурк...

— Кто? Ну говорите же, Буркхардт, я по горло сыта глупыми вопросами.

— Гм, вы их знали как Свита и Брайта.

— А, да. Их я прежде никогда не видела и думала, что это ваши люди, — добавила я, чтобы он понял наконец, как я на него сердита. — А все вы с вашей проклятой одержимостью конспирацией! Неудивительно, что весь наш несчастный г... мир находится в том состоянии, в каком он находится: чего еще ждать, если за сценой политикой манипулируют такие люди, как вы!

— Ну, Вики... — начал Шмидт.

— Заткнитесь, Шмидт! И вы тоже, Буркхардт! Я уже пятьдесят раз отвечала на подобные вопросы и больше делать этого не собираюсь. А Карлу Федеру можете передать, что когда я до него доберусь...

— Да, да, — быстро сказал Буркхардт. — Не хотите ли... э-э... стакан воды?

— У меня не истерика! — снова заорала я. — У меня... Я ухожу! Да, ухожу! Сейчас же.

— Надеюсь, больше вопросов нет? — поспешно вступил Том Дипломат, старавшийся казаться невозмутимым профессионалом.

Зря он напомнил мне о себе.

— Да, кстати, о вас, — набросилась я на него. — Предполагается, что вы должны стоять на страже моих прав.

— Я стою, стою, — быстро заверил Том. — Герр... э-э... Буркхардт, думаю, не стоит продолжать. По крайней мере не теперь.

— Не теперь и никогда потом. Вообще никогда! — заявила я ему. Я начинала себе нравиться. — Я ухожу. Но прежде чем уйти, хотела бы, в свою очередь, задать вопрос Буркхардту, так, из праздного любопытства: кто тот безмозглый болван, который, как предполагалось, должен был меня охранять?

— Это не ее вина, — пролепетал Буркхардт. — Она выполняла приказ, а ей было приказано не...

— Ей?

— Хотите с ней поговорить? Она просила дать ей возможность лично принести вам свои извинения, но я не счел это целесообразным.

— Еще бы! — Черт знает как мне хотелось поскорее убраться оттуда, но любопытство взяло верх: — Где она?

Она, разумеется, оказалась в соседней комнате. Именно там всегда живут подобные люди, в соседней комнате, подглядывая в замочные скважины и нечаянно подслушивая чужие разговоры.

С первого взгляда я ее не узнала. Не узнала и со второго. Гладко зачесанные рыжеватые волосы, сшитый на заказ строгий костюм... Сумерки рассеялись лишь тогда, когда она сверкнула на меня широкой белозубой улыбкой.

— Сьюзи?

Она не подошла ближе.

— Я хотела лично выразить свое сожаление, доктор Блисс. Я подвела вас и очень этим огорчена. Ни у кого из нас не было ни малейших подозрений в отношении мистера Бленкайрона, поэтому я считала, что когда вы с ним, вы в безопасности.

Голос у нее был резче, чем у Сьюзи, и говорила она быстрее, со свойственной жителям Среднего Запада гнусавостью, а вовсе не с южной тягучестью.

— О Господи! — От удивления я словно оцепенела. Потом кое-что вспомнила: — Вы были тогда вечером в отеле — с Пэрри?

Она утвердительно кивнула, больше не улыбаясь.

— Я искала вас с герром Шмидтом. Фоггингтон-Смит ничего не знал о моей истинной роли, я взяла его в качестве камуфляжа. Вы меня видели?

— Я-то вас видела. Но поскольку не знала, на чьей вы стороне, убежала. И бежала всю дорогу вниз вдоль чертова Нила! — Меня снова стал душить гнев. — Ужасное, знаете ли, путешествие — безумный страх, постоянная тревога, жажда и изнеможение, лихорадка, Фейсал с изрешеченными ногами в этой проклятой больнице... С дороги! Я убью его!

Буркхардт предусмотрительно ретировался за стол, а Джон поймал меня за руку:

— Извините нас, леди и джентльмены. Это у нее пройдет, но не скоро.

Они со Шмидтом поволокли меня к двери. Сьюзи бросилась открывать ее. Она стояла спиной к Буркхардту и, перехватив мой взгляд, завращала глазами и скорчила выразительную гримасу.

Потом... Потом она медленно и многозначительно перевела взгляд с меня на Джона. Он держал меня под руку и гладил мои пальцы другой ладонью. Он никогда не делал этого на людях, да я бы и не позволила, но такие вещи порой случаются непроизвольно. Трудно все время быть начеку.

Невольно я начала выдергивать руку. Его пальцы крепко сомкнулись у меня на запястье, словно он хотел предупредить, чтобы я не дергалась; но Сьюзи заметила и то, и другое движение. Она слегка подняла голову, глаза ее расширились, и она снова стала прежней Сьюзи. Она не сказала этого вслух, но я точно знала, что ей вспомнился в ту минуту разговор, произошедший между мной и Лэрри в Саккаре. «Не так уж он и молод», — сказала я тогда, не подумав, а Лэрри спросил, была ли я знакома с Джоном прежде.

Сьюзи посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась:

— До свидания, доктор Блисс. До свидания, мистер Тригарт. Удачи вам обоим.

Забавно, как все желают мне удачи.

Я начинала верить, что все обойдется. Шли настойчивые слухи о церемонии чествования и разных медалях. Фейсал, как говорили, займет пост директора Института, и я ни минуты не сомневалась, что, вступая в должность, он будет крепко стоять на обеих ногах. Он поправлялся намного быстрее, чем ожидали врачи; когда мы навещали его в последний раз и я, прощаясь, склонилась, чтобы поцеловать его, он притянул меня к себе и обнял так, что Джону пришлось отрывать меня от него.