И тут влез, направив Брэндона на путь предательства.

— Он самый. Твой отец планировал сам использовать закон Фархара. Думаешь, почему герцог выбрал тебе в мужья этого жалкого Колхауна? Это ничтожество, что только и мечтал залезть к тебе под юбку. Вы бы поженились, нарожали детей, а потом — о чудо! — стали бы новыми герцогами Альбери.

— Папа не мог, — не очень уверенно произнесла я.

А сама мысленно выла от разочарования.

Мог, еще как мог. Они с мамой придумали отличный план, чтобы скрыть меня ото всех.

— Ты его совсем не знаешь, Ник. Все для дражайшей и самой любимой дочери. Для тебя, Николетта. Сломать, уничтожить, покалечить… Лишь бы тебе было легко! — выкрикнул он, тыча в мою сторону пальцем с длинным уродливым когтем, а потом вдруг отвернулся, глухо и как-то безжизненно добавив: — Я ведь предлагал ему… просил твоей руки.

— Ты?!

Удивление скрыть не получилось.

— Мы же с тобой не близкие родственники, — неожиданно спокойно принялся объяснять Брэндон. Вообще его настроение менялось с такой бешеной скоростью, что я не успевала реагировать. — Мы могли бы укрепить род Альбери. Я же столько лет был его помощником и правой рукой. Отличный кандидат. И что я услышал в ответ? Издевательский смешок и напоминание, что мы не ровня, что я лишь временный наследник, а для тебя нужен кто-то родовитее, богаче, успешнее. Как Колхаун.

Да, теперь я могла понять причину этой ненависти.

— Он же запрещал мне даже свою жизнь устраивать. Отказал с тобой, но и не позволил жениться, завести семью. Это уже не вписывалось в его великие планы. Для тебя разыгрывались спектакли о моей свободе и нежелании жениться, а на самом деле… ты же ничего не замечала! Ничего! Дорогой дядюшка сломал меня, превратил в твою жалкую тень. Но я… я сам его уничтожил, — ликующе закончил Брэндон. — Ты же видела папочку, Ник? Хорошо я над ним поработал?

Я кивнула, тяжело сглотнула.

А в глазах слезы.

— А Форман? — с трудом выдавила из себя. — Он знал о том, кто ты на самом деле?

— Нет, зачем? Жалкий глупец, дорвавшийся до власти. Он так завидовал мне, идиот, так мечтал оказаться на моем месте. Его было легко использовать.

— И ты бы вот так просто отдал ему титул? — спросила у него, чувствуя, как внутри постепенно словно что-то натягивается.

Как незримая нить, которая соединила нас с мужем.

Мейнор. Он уже рядом. Надо лишь дождаться и… не умереть.

— Думаешь, он мне нужен? Титул? Деньги? Власть, за которую все так борются, пытаясь перегрызть друг другу глотки? Думаешь, ради этого я старался?

— Ради мести. Отцу, мне. Ты же пытался убить меня, Брэндон. Это ты натравил на меня тогда тех Псов. Стоял в стороне и смотрел, как они пытаются разорвать меня на части.

— Я, — не стал отрицать Брэндон, подходя ближе. — Они все глупцы, Ник… Они не знают тебя так, как я.

Его рука коснулась моего лица в мимолётной ласке.

Мне стоило больших трудов не дернуться от отвращения. Его кожа была холодной, словно лед, а еще неприятно шелушилась. Да и длинные черные когти доверия не внушали.

— Они думали, что избавились от тебя. Решили, что запрут на окраине королевства на пять лет отрабатывать диплом. Глупцы. Ты слишком упряма для этого, Ник. И я оказался прав. Он хорош?! — вдруг резко спросил Брэндон.

И ласка сменилась болезненным захватом.

Брат (я все еще мысленно продолжала звать его именно так) вцепился пальцами в мой подбородок, царапая когтями кожу и заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Этот демон? Он хорош в постели? Ты с радостью раздвигаешь перед ним свои ноги, Николет-та? — Брэндон подался вперед, горячим дыханием обжигая кожу у уха. — Стонешь от наслаждения? — Холодные губы едва заметно черкнули по щеке. — Позволяешь… все?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сформулировать ответ.

Понимала, что от этого многое зависит. Брэндон нестабилен, подвержен резкой смене настроения. Если его разозлить… до прихода Мейнора я могу не дожить.

А он рядом… мой любимый демон уже совсем скоро найдет меня, прорвется сквозь защитные барьеры. Надо лишь продержаться.

— Он любит меня, Брэндон.

— А ты? Ты любишь его? — черные глаза пытливо смотрели на меня, словно пытаясь что-то найти.

Я тоже пыталась. Все еще надеялась, что за маской безумца, продавшего свою душу Пустоте, остался мой кузен.

— Люблю. Он мой муж. Я сама выбрала его.

Когти болезненно впились в кожу, заставив замереть и затаить дыхание.

Неужели ударит?

— Любишь… какого-то рогатого урода с крыльями… — процедил Брэндон.

И его лицо исказилось от ненависти.

Дернувшись, я вырвалась из захвата, чувствуя, как острые когти оставили на моей коже красные следы.

— Где печать, Ник? Что ты с ней сделала? — зловещим шёпотом спросил кузен.

— Ничего.

— Не ври мне!

От его крика я вздрогнула и невольно попятилась назад.

— Я лишь закончила начатое мамой. Печать выполнила свою роль и вернулась владельцу. Её больше нет, Брэндон. Все кончено.

— О нет, Ник, ничего не кончено. Кого ты выбрала в защитники королевского рода? Себя, свою безродную подружку и рыжего демона? Отличный вариант, ничего не скажешь, — оскалился он, медленно двигаясь ко мне, а в его руках начал клубиться зеленый дым запретной магии. — Сначала я убью тебя, потом эту глупую девчонку, которую ты впутала в опасные игры. А дальше и с демоном разберусь. Они не так неуязвимы, как принято считать. Твоего же муженька я чуть не убил.

— А как твоя рана?

Он на мгновение замер и оскалился.

— Надеешься на него, не так ли? Думаешь, твой рогатый найдет тебя и спасет? — процедил он, создавая в руке темный меч Пустоты.

Защиты от него у меня не было.

— Глупая, маленькая дурочка, верящая в чудеса. Я надежно укрепил это место. Ты сдохнешь здесь, моя маленькая Ник. И никто никогда не найдет тебя. А может… — жуткая улыбка исказила его лицо, а глаза полыхнули жаром, — может стоит сначала поразвлечься с тобой? Узнать, какая ты, Ник. Многому ли успел научить тебя твой муж?

— Ты не сделаешь этого, Брэндон.

— Неужели? И кто же меня остановит?! — рявкнул он, внезапно оказавшись рядом.

Вцепившись в плечи, рывком потянул рукава платья вниз. Болезненно затрещала ткань, заставив меня испуганно вскрикнуть.

— Брэндон, — всхлипнула я, — это же я… Николетта. Неужели ты забыл? Все забыл? Я всегда любила тебя! Ты мой брат! Ты моя семья!

Болезненный удар обжог щеку, заставив пошатнуться и едва не упасть. Голова дернулась в сторону, перед глазами заплясали мушки, а рот наполнился горькой слюной с неприятным солоноватым привкусом.