Арбатская площадь, дом 14

Этот старейший московский кинотеатр открыт 10 ноября 1909 года на Арбатской площади. Изначально он был рассчитан на 400 мест, но стал настолько популярным, что его пришлось перестраивать, и к 1912–1913 годам в нем уже размещалось 900 зрителей. Надо отметить, что, в отличие от других московских кинотеатров того времени, которые располагались в различных по назначению зданиях, он и был спроектирован, как кинотеатр. Возможно, в этом – секрет его долголетия. В 20-е годы прошлого столетия «Художественный» считался фешенебельным, его любила посещать творческая интеллигенция. В воспоминаниях Анны Берзинь есть забавный эпизод, связанный с посещением кинотеатра Сергеем Есениным: «Помню, что после приезда он пришел за нами, чтобы пойти к нему в гости. Я пошла с дочкой, так как Сергей сказал, что купил живую рыбу и специально выпустил ее в ванну, она будет плавать до нашего прихода. Действительно, придя к ним, мы сразу пошли в ванную.

Большая, шустрая рыба плавала в ванне. Сергей был очень весел, много шутил, совсем не пил в этот день, и мы очень хорошо провели время до обеда, а после обеда собрались в кино на Арбатскую площадь. Мы шли бульварами пешком, так как надо было отвести дочку домой, она еще была мала, и мы не хотели ее брать в кино. Мы шли с ней несколько впереди, и я ее спросила: «Понравилось тебе у Сережи?» – «Да, – ответила она живо. – Только он сам очень похож на белую вошку…» Я остановила ее, но было уже поздно. Сергей услышал это и очень обиделся. Я увидела, как у него испортилось настроение. Мы проводили ее домой, и он с ней прощался не так сердечно, как делал это всегда. Мы пошли в кино. Но среди сеанса нам все надоело, и мы вышли из кино. Они меня провожали с Соней. Мы распрощались у дверей нашего дома». Такая милая, мирная картинка! А через несколько месяцев, когда в Москву из Ленинграда пришла трагическая весть о гибели Сергея Есенина, перед показом фильма «Броненосец «Потёмкин» для представителей творческих союзов, администратор кинотеатра вышел на сцену и сообщил ее зрителям. Люди встали в скорбном молчании … Кто-то в зале вдруг сказал: «Ну, вот и все…»

Арбатская площадь, дом 14, кинотеатр «Художественный»

Ленинградский вокзал

У старейшего московского вокзала – Ленинградского – есть брат-близнец: Московский вокзал в Санкт-Петербурге. И «родитель» у них один – архитектор Константин Андреевич Тон. Вокзал в Москве построен в 1849 году и тогда назывался он Петербуржским. 19 августа 1851 года, в день торжественного открытия Петербуржско-Московской железной дороги, из Петербурга в Москву в 3 часа утра первым поездом выехала высокая комиссия: Государь Император с супругой, наследником престола, великими князьями, германскими принцами, придворными и двумя батальонами гвардейцев. Путь занял 19 часов. Взошедши на престол в 1855 году, Александр Второй переименовал дорогу в Николаевскую и вокзал, соответственно, назвали Николаевским. В 1923 году указом Ф. Дзержинского (тогда народного комиссара путей сообщения!) дорога была названа Октябрьской, вокзал – Октябрьским. А уже в 1924 году, в связи с переименованием Северной столицы – Ленинградским. Ленинграский он и по сей день. Если Казанский вокзал – начало пути Есенина в большую жизнь, то Ленинградскому вокзалу выпала печальная участь принять бренное тело поэта, сбежавшего было из опостылевшей Москвы в Ленинград… Когда-то давно, в марте 1915 года, баловень судьбы, Сергей Есенин, оставив гражданскую жену Анну Изряднову с новорожденным сынишкой Георгием, отправился отсюда в Петербург за славой, к Блоку… Когда-то, в начале февраля 1922 года, в разгар любовной горячки, приехал поэт сюда, на вокзал, проводить свою Айседору на гастроли в Петроград, и не смог расстаться с ней – прыгнул в вагон… И Петроград принял уставших с дороги в № 5 гостиницы «Англетер». Большом, прохладном номере с двумя трубами парового отопления, спускавшимися по стене… И вот год 1925-й: побег из Москвы в Ленинград, № 5 в гостинице «Англетер», прощание с поэтом на Московском вокзале Ленинграда – и небольшой, словно детский, деревянный гроб на платформе Ленинградского вокзала в Москве…

Ленинградский вокзал

Никитский бульвар, дом 8

Во флигеле особняка князей Гагариных – единственной постройке, уцелевшей после пожара 1812 года, 3 марта в 1920-м был открыт Дом печати, сразу ставший родным домом многоголосой пишущей братии. Четырнадцать комнат для занятий, собраний, библиотеки, столовой, буфетной – и зрительный зал на 350 мест. Активная культурная жизнь кипит в этом здании по сей день, спустя столько лет! Изменилось лишь название. Центральный Дом журналиста – легендарный Домжур – приветлив и хлебосолен, как и в те далекие 20-е. Сколько событий, связанных с именем Сергея Есенина, хранят в памяти эти стены! Например, «Дискуссию об истоках и судьбах имажинизма» с участием Рюрика Ивнева, Вадима Шершеневича, Анатолия Мариенгофа, Сергея Есенина весной 1921-го; последнее выступление Александра Блока – через несколько месяцев поэта не стало. По этой белой мраморной лестнице легко взбегал Сергей Есенин. Здесь, в Большом зале, 1 июля 1921 года он впервые читал своего «Пугачева».

Никитский бульвар, дом 8

Литератор Сергей Спасский присутствовал на читке и описал ее: «Одним человеком на пустой сцене разыгрывалась трагедия, подлинно русская, лишенная малейшей стилизации. Зал замер, охваченный силой этого поэтического и актерского мастерства, и потом все рухнуло от аплодисментов». Здесь состоялось и последнее публичное выступление Сергея Есенина 25 сентября 1925 года. Поэт читал «Персидские мотивы» и поэму «Цветы». Сергей Александрович написал эту поэму в 1924 году, называл ее философской, но в собрание сочинений не включил, а некоторые строки повторил в восхитительном стихотворении «Цветы», созданном в октябре 1925-го года. С Домом печати связана и черная, печальная страница литературной жизни Москвы – прощание с любимым поэтом. «Зал Дома печати затянут черным крепом.

По этой лестнице взлетал Сергей Есенин

Бледное, безжизненное лицо Есенина, с навеки сомкнутыми, будто приклеенными прямыми ресницами и с тщательно расчесанными неживыми влажными волосами, со слушающим выражением печальных бровей покоится среди цветов», – так писал И. Рахилло. «В гробу лежал мальчик с измученным, скорбным лицом…», – таким увидел покойного писатель Лев Никулин. Люди, воспринявшие смерть поэта, как личное горе, шли к нему проститься бесконечным потоком всю ночь.

На чугунной ограде Дома печати было растянуто полотно со словами: «Тело