— Может, у меня не хватает молока? — тихо предположила Эрмин.

Он тыльной стороной ладони погладил ее по щеке, уверенный, что нет абсолютно никаких оснований для беспокойства.

— Моя дорогая женушка-ракушка, любимая, перестань изводить себя ненужными вопросами! Ты сделала мне такой прекрасный подарок! Посмотри, как красиво в комнате!

Эрмин повернула голову и какое-то время любовалась гостиной. Стены и печная труба были украшены еловыми ветвями, перевитыми красными и золотыми лентами. Рождественское дерево сияло крохотными разноцветными лампочками электрической гирлянды. Под елкой Шарлотта поставила колыбель и фигурки трех волхвов, Марии и Иосифа, быка и ослика. Лора купила их по каталогу во французском магазине, имевшем филиал в Квебеке. Девочка не переставала удивляться тому, какой долгий путь проделали эти фигурки, прежде чем оказаться в их доме в Валь-Жальбере.

Над окнами, которые к Рождеству занавесили красными бархатными портьерами, красовались букеты остролиста. Жослин нашел кустик в лесу возле каньона реки Уиатшуан.

— У нас и правда очень красиво, — согласилась Эрмин. — Тошан, я хочу есть, пожалуйста, попроси у Мирей бульона! И пару бутербродов!

— Но ты ведь только что завтракала, — удивился он.

— И опять проголодалась!

Ее супруг встал и пошел в кухню. Оставшись одна, Эрмин вынула из кармана своего домашнего платья синий конверт и поспешно вытряхнула из него почтовую открытку. Картинка была обычная, обрамленная серебристым орнаментом: на фоне заснеженного леса по опушке шел величественный олень. В шестой раз со вчерашнего дня она перечитала строчки на обороте открытки:

«Дорогая Эрмин!

Желаю Вам веселых праздников в кругу семьи. Ваша мать сообщила мне, что у вас родилась двойня. Думаю, материнство не заставит замолчать соловья из Валь-Жальбера. К этому хочу добавить, что директор Капитолия в Квебеке очень хочет вас услышать. На оперной сцене нам не хватает феи с золотым голосом, которая смогла бы очаровать публику, в последние годы лишенную возможности погрузиться в мир грез и магии. Вы найдете мой номер телефона на визитной карточке, которую я вкладываю в этот конверт. С наилучшими пожеланиями,

Октав Дюплесси».

От желания плакать зачесался кончик носа, и слезы потекли словно сами собой. Со вздохом молодая женщина поспешила спрятать послание. Эти несколько фраз разбередили рану, которая, без сомнения, никогда не исцелится.

Через несколько минут в комнату вошла Шарлотта с подносом.

— Мимин, Тошан попросил отнести тебе еду. Он идет гулять с собаками.

— Спасибо, дорогая! Ты можешь оказать мне еще одну услугу? Знаю, сегодня воскресенье, но мне нужно, чтобы ты бросила в почтовый ящик это письмо. Я уже наклеила марку. Оно уйдет по назначению во вторник.

— Но мне ведь надо лечь спать! — воскликнула Шарлотта. — Ты забыла? В этом году мы отмечаем Рождество на старинный лад, так сказала Лора. Мы все встанем за час до полуночи и будем петь и танцевать. Мирей приготовила кучу всяких вкусностей! И она тоже пойдет спать пораньше.

— Это не займет много времени, — не сдавалась Эрмин. — Надень снегоступы и сбегай на почту!

— Хорошо! Но только если Лора увидит, что я выхожу из дома, она меня отругает.

— Никто не должен тебя увидеть, — сказала молодая женщина. — Это секрет, еще один секрет! Я написала Октаву Дюплесси, тому импресарио, который приезжал в поселок прошлой зимой. Если Тошан найдет мое письмо, он станет спрашивать, но я не знаю, что ему говорить. Поторопись, а я скажу, что ты пошла поиграть с Эдмоном.

Шарлотта заглянула в расстроенное лицо старшей подруги. Сама того не желая, она слышала обрывки разговоров взрослых и знала, что Лора, Жослин, Тошан и Мирей полагают, будто нервы у Эрмин не совсем в порядке, и все это из-за недавних родов.

— Ты не рада, что у тебя две хорошенькие дочки, Мимин? — спросила она. — Или тебе не хочется праздновать Рождество, как в старину?

— Откуда такие вопросы, Лолотта? — вопросом на вопрос ответила Эрмин. — Я очень рада! Но не хочу, чтобы господин Дюплесси мне писал. К счастью, Арман отдал его письмо мне в руки!

Девочка взяла белый конверт, который протягивала ей Эрмин. Честно говоря, она была не против прогуляться. Потом ей наверняка будет легче заснуть. Она сомневалась, что удастся задремать в три часа дня, и поэтому рассчитывала тайком почитать приключенческий роман.

— Я скоро! — пообещала она.

Эрмин снова улеглась на диван и положила голову на большую атласную подушку. Мари и Лоранс спали рядом, каждая в отдельной колыбели. Элизабет Маруа одолжила Мимин свою плетеную колыбель, которая по очереди служила ее четырем детям.

«Сегодня Рождество, а я чувствую себя совсем измотанной, — с грустью подумала молодая женщина. — Столько беспокойства было после рождения девочек, столько посещений! И мама, которой нипочем расстояния и снегопады, с ее желанием купить еще детской одежды, еще пеленок и белья! И так стирки стало намного больше…»

Она закрыла глаза и вспомнила, как навещала ее дорогая Бетти в прошлое воскресенье. Она принесла платье, в котором крестили ее собственную дочку Мари, — настоящую сказку из белоснежных кружев, с тончайшей вышивкой. Платьице было идеально чистое и накрахмаленное. Лора нахмурилась, но Эрмин сумела настоять на своем: Мари Дельбо будут крестить в этом чудесном наряде, сшитом руками Бетти, а на Лоранс наденут новое платье.

«Маме следовало бы меньше тратить, — подумала она. — Папа старается не корить ее, но она и вправду покупает слишком много всего! Что, если завод в Монреале закроется? Хотя и это ее не остановит: мама говорит, что в таком случае она за большие деньги продаст особняк в столице, и этого нам хватит, чтобы безбедно жить многие годы. Это не понравилось Тошану, я уверена, хоть он не подал виду…»

Эрмин хотелось быть более уравновешенной, но в последнее время она слишком эмоционально реагировала на самые незначительные события, то плача, то впадая в гнев. Все члены семьи много возились с новорожденными, что было молодой матери большим подспорьем, однако даже это ее расстраивало: Эрмин считала, что уделяет своим малышкам слишком мало времени. Мукки, который, должно быть, ощутил недостаток материнского внимания, стал капризничать. Он просыпался ночами и громко плакал. В общем, Эрмин и так была измотана, а открытка с пожеланиями от импресарио огорчила ее еще больше. И она написала предельно короткое ответное послание с тем, чтобы впредь он ее не беспокоил.

— Как себя чувствует моя женушка? — спросил низкий, вибрирующий от нежности голос.

— Тошан? — отозвалась она, вздрогнув от неожиданности.

Муж склонился над ней и улыбался, как всегда спокойный и привлекательный.

— Я думала, ты гуляешь с собаками.

— Твой отец пошел вместо меня, ему полезно прогуляться, — ответил с улыбкой Тошан. — Зато Лора нервничает: подгорел мясной пирог с гусятиной и брюквой. Мирей в отчаянии! На бедняжку больно смотреть! И в довершение всего я, сам того не желая, поссорил твоих родителей.