Артиллерист, пожилой блондин среднего роста, с прямыми волосами, был заикой. Но команды выкрикивал всегда ясно и четко. Он никогда не заикался на ученьях и в бою.

– Наведите дальнобойную пушку на город как бы во время занятий, но оставьте ее наведенной на Симода.

Офицер ушел наверх, и вскоре раздался свисток, слышно было, как лязгнули, прогибаясь, рельсы, заскрипела палуба и орудие легко заскользило. Корабль вздрогнул...

С берега сразу увидели, что огромная пушка поехала по кругу и нацелилась на город, прямо на скопище храмов. Шпионы и полицейские сразу побежали извещать об этом.

Ниже храмов, у воды, стояла общая баня. Из нее, прикрываясь, стали выбегать испуганные японки и смотрели на повернутое жерло чудища.

Американские матросы облепили борта «Поухатана» и стали махать голым японкам шляпами.

Из бани появилась одетая старуха и, подняв кимоно, присела за баней напротив «Поухатана» оправиться – спиной к Америке.

Толпа матросов на палубе, как по команде, отпрянула и разошлась. А Сайлес, наблюдавший в подзорную трубу с жадным интересом, вскрикнул, как от сердечного приступа, и скатился вниз по трапу.

Утром к пароходу подошла лодка. Чиновник Хирояма и переводчик Хори Такеноске поднялись. Хирояма Кендзиро прибыл из Эдо. Он явился с визитом на борт «Поухатана».

Кендзиро сказал, что очень представительная делегация едет из столицы в Симода для обмена ратификациями с послом Адамсом, очень спешит и скоро прибудет. Хирояма всех поздравил и благодарил. Он был так восторжен, что добиться от него больше ничего не удалось.

– Делегация очень хорошая, – сказал он на прощанье. – Из важнейших вельмож. Состав ее выражает степень уважения японского правительства к Америке.

На следующий день явился второй губернатор, или, как называли американцы, «лейтенант-губернатор», и сказал, что уполномоченные прибыли.

Адамс ответил, что ждать больше некогда, немедленно надо все обсудить, что он отдал все продукты русским и не может задерживаться.

Японцы сказали, что все будет очень скоро сделано и что, не понимая английского текста, просят еще раз перевести ратифицированный в Америке договор на голландский.

Адамс напомнил, что одна копия на голландском получена японцами прежде, при заключении договора в Канагава в прошлом году.

Адамсу было заявлено, что в прошлый раз американцы оставили в Симода связки религиозных книг и теперь тоже могут так поступить. Японцы просят взять все книги обратно, все сразу, и что в противном случае возникнут очень серьезные недоразумения, и это только помешает делу, и все затянется. В Японии очень сильное общественное мнение, как и в Америке, и все возмутятся. Это затруднит дальнейшие переговоры, и хорошие отношения будут нарушены.

– Везите книги ко мне, – сказал Адамс.

– Это очень трудно...

– Тогда поступите с ними, как сочтете нужным.

Этого-то и надо было, чтобы был прецедент уничтожения миссионерских книг по распоряжению посла Америки.

– Мы часть привезем сюда.

Эйноскэ, приезжавший с вице-губернатором, сказал от себя Адамсу, что уполномоченные будут очень внимательны и прибыли так скоро, хотя и опоздали не по своей вине. И тут же, как это он умел, ввернул как будто свое неодобрительное замечание, что в этом году особенные условия и что больше послов не могли прислать, но что благоприятным обстоятельством оказалось окончание переговоров с Россией.

Что это значит? Опять какая-то казуистика... О чем я должен догадываться? Но Адамсу было не до ребусов. Комплименты и оскорбления у них всегда перемешаны. Адамс догадывался, что сказано в ответ на его ссылки на общественное мнение свободной Америки и на упоминание о могуществе флота. Переводчик Лобшейд, сообразительный и чуткий на обиды, подтвердил, что японцы мелочно мстят.

...В Управлении Западных Приемов состоялось заседание «с самыми высшими уполномоченными», как рекомендовал прибывших из Эдо чиновников губернатор-лейтенант.

Перед Адамсом целый ансамбль великолепных фигур, знатная картинная делегация, на вид гораздо эффектней и представительней той, что вела переговоры с Перри.

Возглавлял ее знакомый Адамса – невзрачный и, как мумия сухой Тода, князь Идзу, с запавшими настороженными глазами и темными большими глазницами, похож лицом на беглого каторжника. Но известно по прошлым встречам, что это остроумный и светский человек, друг Америки. От имени Японии Тода первым подписывал в Канагава договор с Перри. Теперь с ним еще четверо японцев, из которых кроме Исава одно лицо, может быть, знакомое.

Все были представлены друг другу, названы имена и звания.

Адамс готов был поверить, что честь оказана и почетный обычай соблюден. Но после заседания Такеноске сделал темный намек, и тут же всплыл Эйноскэ. Адамс уехал и просил Лобшейда все у них разузнать.

К вечеру все выяснилось. Из Эдо прибыл князь Тода. Но ученый Кога Кенидзиро включен в делегацию для приема Адамса из делегации приема русских. Он тут и жил, ниоткуда не приезжал.

– А главный цензор Чжу Робэни?

– Это Чуробэ. Мецке. Мецке – это совершенно не шпион и не полицейский, как ошибочно полагают иностранцы. Мецке – это только наблюдающий. Чуробэ из делегации, также принимавшей Путятина.

Так все вранье! Не захотели назначить особой делегации, заставили ожидать окончания переговоров с Россией и поручили прием Адамса тем же чиновникам. Не делегация прибыла, а единственный Тода!

Пока Адамс тянул японцев из лужи, он сам в нее погряз, незаметно для себя втянулся в те условности и церемонии, которых сам до сих пор не признавал, презирая их, как и все американцы, полагая ненужными и нелепыми. «Но разве в этом дело!»

На следующем заседании Тода сказал, что договор прибыл для сравнения с тем договором, который привезли американцы, но что английского никто не знает и сверять надо китайские и голландские копии, а не английскую и японскую, подписанную Америкой и Японией. Но потом их, конечно, надо сверить с английской и японской. А что за японскую японцы сами несут ответственность.

Копии сверяли, но главные подлинники не показывали.

Адамс сказал:

– Если ратификация договора, доставленного вами из Эдо, произведена без подписи августейшего суверена Японии, как требует статья двенадцатая договора, заключенного в Канагава, по которому вы взяли на себя обязательства, то невозможно мне принять документ в обмен на договор, привезенный мной из Соединенных Штатов. Договор подписан президентом и скреплен его печатью и одобрен конгрессом. Я подготовлю письмо на имя канцлера Абэ Исе но ками и пошлю его губернатору со своим офицером, и я прошу любезности незамедлительно переслать письмо в Эдо. В случае, столь для меня неожиданном, я обязан также поставить в известность президента сколь возможно скорее, с тем чтобы он мог сразу предпринять меры, которые он найдет соответствующими чести и достоинству страны.