Затем в их глазах что-то изменилось, будто порыв сырого ветра загасил костерок азарта. Девчонку разом отпихнули в сторону и сами поползли за бочки, молча и испуганно. Он не услышал шагов и не ощутил движения, но обернулся. Потому что теперь даже арбалетчики не смотрели на свою мишень.

Между лунным светом и тьмой стоял, словно разрезанный этой гранью, тот, кого храмовники знали отлично и боялись – панически. Лемар тихо вздохнул, поднял меч и отсалютовал своей отсроченной ненадолго смерти. Впервые со дня возвращения он был рад, что Яниза так недосягаемо далеко.

Грод качнулся и двинулся вперед, почти неохотно и очень медленно. Он выглядел усталым и нездоровым. Когда до противника осталось чуть более сажени, Тэйлан с удивлением обнаружил во всегда безразличном взгляде почти упрек. Действительно, так глупо подставляться! А еще он осознал, что впервые смотрит в упор на этого человека. Раньше не приходилось. В следующее мгновение темный северный клинок повторил его салют, и смотреть опять стало некогда.

Грод был безупречен. Тэйлан знал себе цену, но до этого уровня он поднимется не скоро. Мог бы, проживи он еще лет десять, при хорошем учителе и богатой практике. Увы, у него оставалось куда меньше времени. Сколько именно – решит Эрх, который пока не спешит нападать, ограничиваясь легким прощупыванием защиты. Правда, едва ли это смог заметить хоть один храмовник. Куда им.

То, что произошло в следующее мгновение, Лемар осознал много позже, уже во дворце. Когда, измученный бессонницей, попробовал повторить движение в тренировочном зале. Темный клинок нырнул под узорчатую ирнасскую сталь, легко поправил локоть капитана – и вспорол черную куртку, зрелищно, но безопасно оцарапав бок. Зато послушная подсказке рука Тэйлана довершила удар, с хрустом вламываясь в грудь непобедимого телохранителя. Лемар бросил рукоять, на лету ловя падающий из ослабевшей кисти темный, без бликов, меч противника. Резко развернулся к расположившимся за спиной, вне обзора, очень опасным арбалетчикам. Те оказались на диво проворны. Нет, не в стрельбе. Капитан не успел сделать и двух шагов, а подручные княжны уже с ловкостью тараканов отыскали подходящие щели и лазы, покидая ставшую опасной засаду.

С ближних крыш одиноко свистнула стрела, демонстрируя разнообразие вооружения и подготовленность позиций людей княжны, Лемар метнулся к безопасной стене, добежал до угла, нырнул в соседнюю улочку и заспешил во дворец. Оставлять без помощи девочку и еще живого Грода было противно. Но назад он готов был вернуться только с отрядом гвардии, подозревая присутствие окаянных поблизости. И так красочных определений собственных глупости и беспечности хватило и на дорогу туда, и на обратный путь. Часом позже (быстрее не вышло, поскольку пришлось сообщить о засаде князю), в переулке оказалось пусто и тихо. О коротком бое не напоминали даже следы крови, тщательно удаленные с мостовой кем-то на диво расторопным.

Тэйлан стоял, сжимая удобную рукоять чужого клинка, и понимал, что жив лишь благодаря его прежнему владельцу. Вот только вместо радости победы и яркости красок мира, с которым он чудом не расстался час назад, в душе тяжелым камнем лежала боль. Сложись все иначе, он стал бы учеником Эрха, а не слепым орудием, прервавшим жуткое рабское служение Грода.

Если бы капитан знал больше, камень показался бы ему непомерно тяжелым.

Пятнадцать лет назад, вынудив чужого телохранителя к страшной присяге, Адепт заставила его произнести слова, отдающие в её распоряжение не только силу и жизнь раба, как в случае с Пирхом. Она захотела все, без остатка, до самого донышка души.

Эрх остался лежать на камнях, в расползающейся луже крови, противоестественно живой. Сердце, вскользь задетое клинком, должно было встать сразу, но оно упорно трепыхалось изредка, причиняя мучительную боль. Залитые кровью легкие не давали воздуха, но судорожно пытались поймать его. Сознание крепко впилось в мозг, заставляя воспринимать гаснущий багровый мир. Он знал, что смерть придет, лишь когда рядом окажется хозяйка и заберет последнюю плату. Катан не раз со смехом говорила, что пить души сильных приятно, а такой необычный раб – так и вовсе пир для её огненного дара. Эрх не боялся смерти, но это было во много крат хуже. Правда, каждый раз, выполняя приказы хозяйки, он буквально ощущал, как душа гаснет, становится темной и мертвой. А сегодня пришло ощущение, что убив Лемара, он вконец переродится. Теперь Гроду казалось, что древний тусклый клинок все сделал сам, не желая дольше служить опозорившему его воину.

Ночь становилась все темнее, шаги трусливых храмовников уже не приносили эха. Только маленькая рабыня тихо плакала неподалеку, не имея возможности бежать со страшного места. Её ноги были по-прежнему крепко связаны, от них ползла верёвка, жирной змеёй обвивая заполненный мусором бочонок, и ныряла в кольцо, намертво вделанное в стену. Без ножа не освободиться. Расслышав приближение двух пар подкованных сапог, девочка затихла, сжимаясь в комок. Храмовники прошли мимо Грода, не глянув на поверженного непобедимого и направились к добыче.

– Эй, псы блудливые, марш за носилками, – деловито потребовал голос, заставивший обоих вздрогнуть от неожиданности.

– Две бабы – куда веселее, – хмыкнул старший, рассмотрев хрупкую женскую фигурку, вынырнувшую из-за угла. – Да и не люблю я черномазых илла.

Цвет волос второй девушки был явно светлее, она уже сидела на коленях возле умирающего и торопливо перебирала содержимое объемистого заплечного короба. На храмовников обратила внимание, лишь когда один из них подошел вплотную. Зло тряхнула головой.

– Выпороть бы дурня, да твоя хозяйка что поинтереснее придумает, полагаю, – усмехнулась недобро рыжая нахалка. – Парня вы упустили, так что обо всем будет известно. Да и сам он скоро вернется, такие не сбегают. Людей приведет. Гвардию, полагаю.

– И что? – мысли туго ворочались в массивном тесном черепе.

– Марш за носилками, вот что, – вздохнула незнакомка, утомленная тупостью собеседника. – А второй пусть уж наконец сообщит о провале ваших затей тем, у кого есть мозги и право решать, что теперь делать.

На сей раз они послушались, шалея от наглости неизвестной, взявшейся так безоговорочно приказывать. Значит, имеет право… У Теней везде свои люди. Проследив ускоряющиеся шаги до угла, девушка поднялась, подошла к рабыне, перерезала веревки и рывком подняла легкую илла на ноги. Та вскрикнула, но устояла. Вторым движением нож срезал ошейник.

На мертвых губах Грода появилась слабая улыбка. Он попытался что-то сказать, но сил не хватало. Лишь приложив ухо к самым губам, удалось разобрать – просил отослать девочку к госпоже, чей дом в конце улицы, начинающейся через два переулка отсюда, если идти в сторону южных ворот. Он будет по левую руку, узнать легко, дом велик, имеет сад, светится всеми окнами. Там безопасно. Илла закивала, торопливо поклонилась и захромала прочь.

– Как удачно прошло лезвие, навылет, – довольно сообщила девушка Гроду, с усилием перекатывая тяжелое тело, приподнимая плечо, устраивая на подобранном обломке доски. Кинжал уже деловито резал одежду, обнажая рану. – Еще лучше, что клинок не вынут, крови ты потерял относительно мало. Завтра встанешь, а вот сегодня будет очень больно. Зато мне весьма занятно опробовать этот способ лечения, он весьма древний и давно не применялся. Обычно с раной в сердце не доживают до помощи, но у нас, видимо, случай особый.