– В общем-то, нет. Но Серж работает в клинике очень давно. Он уже был здесь, когда я занял пост директора, и никто никогда не жаловался на его поведение.

– Он компетентный психиатр?

– Да, весьма.

Потому что он знает, как мыслят психопаты, и говорит с ними на одном языке.

– Доктор, не стану вас обманывать: я приехала сюда не только для того, чтобы выслушать составленный вами профайл, который, безусловно, станет ключевым элементом нашего расследования, однако у нас уже есть все основания полагать, что Серж Брюссен – тот самый убийца-манипулятор, которого мы искали.

Малюмон внешне никак не отреагировал на это заявление – продолжал пристально смотреть на Лудивину глазами пронзительной сапфировой голубизны.

– Брюссен давал консультации и продолжает их давать почти во всех психиатрических клиниках, диспансерах и больницах, через которые прошли те, кто имеет отношение к преступлениям последних двух недель, расследованием которых мы сейчас занимаемся.

Теперь уже Малюмон не сумел сохранить невозмутимость:

– Это подтвержденные данные? Вы уверены? – прищурился он.

– Да.

Из груди психиатра вырвался долгий вздох, и он сменил позу – закинул ногу на ногу.

– Значит, вы приехали его арестовать? Одна?

– Нет, в уголовных расследованиях спешка к добру не приводит. Однако мы не можем допустить, чтобы он совершил новое преступление, поэтому сегодня же подготовим на Брюссена полное досье, все оформим официально и, думаю, арестуем его по месту жительства завтра утром. После этого у нас будет сорок восемь часов, чтобы один за другим предъявить ему все кусочки головоломки и добиться признания. Если обыск в его доме ничего не даст, придется оперировать косвенными уликами и собственными догадками – больше у нас ничего нет. Именно поэтому я хочу собрать о нем как можно больше сведений.

– Понимаю.

Малюмону снова не удалось скрыть тревогу и некоторое замешательство, хотя он прекрасно владел собой.

– И поэтому я приехала к вам, – продолжала Лудивина. – Мне нужно получить расписание его дежурств, по возможности точное и подробное, чтобы сравнить его с хронологией некоторых преступлений.

– Я вам его предоставлю.

– В клинике есть место, где он любит бывать больше всего?

– Его рабочий кабинет.

– Завтра мы там тоже проведем обыск. Может быть, он бывает в общей раздевалке? У него есть свой шкафчик? Или закрытое парковочное место? Если у него семья, вряд ли он хранит наркотики и отмычки дома.

– Здесь он уединяется только в своем кабинете.

Лудивина сомневалась, что у Брюссена есть постоянный помощник – к ней он приходил один. Ему нравится манипулировать другими преступниками, но, совершая собственные преступления, он действует как социопат-одиночка.

Полыхающее огнем лицо дьявола вспышкой возникло в памяти – глаза с бушующей внутри лавой, серное дыхание и огромные когти.

Лудивина заморгала и поднесла руку ко лбу.

– Вам нехорошо? – спросил Малюмон. – Хотите воды?

– Нет-нет, сейчас пройдет… – Она сделала глубокий вдох и выпрямилась с натянутой улыбкой. – Просто голова закружилась.

Все-таки мысль о сообщнике Брюссена не давала ей покоя. Версия, конечно, маловероятная, но отбрасывать ее нельзя – ведь возил же он с собой ГФЛ в Брюнуа, даже если допустить, что это было что-то вроде ритуала посвящения с целью ошеломить ГФЛ и обеспечить себе его безоглядную верность.

– Может быть, у Брюссена есть друзья среди персонала клиники?

– У него одинаково хорошие отношения со всеми.

– Но, возможно, с кем-то он общается чаще, чем с остальными? В прошлый раз мне показалось, что он довольно близко знает вашего ответственного за безопасность.

Лудивина помнила того громилу с похотливым взглядом – он вызвал у нее очень неприятные эмоции.

– Вы о Лоике? Нет, не думаю. И если хотите знать мое мнение, человек, которого вы ищете, не разделяет его идей, у него другая патология. Дьявол любит доминировать, командовать и не опускается до уровня тех, кем он манипулирует. У него могут быть адепты, но не партнеры. Среди персонала у Сержа нет «подчиненных» или «ведомых», здесь у всех другие отношения.

Лудивина кивнула, усмехнувшись себе под нос – по этому вопросу их с Малюмоном мнения полностью совпадали. Она еще раз напомнила о расписании дежурств Брюссена, и они вместе сверили его с теми днями, когда была похищена и убита пара из Эннери. В прошлую пятницу после обеда, а также в субботу и в воскресенье Брюссен не работал. Затем Лудивина достала листок с датами убийства девушки из Таверни, мужчины в парижской квартире и Жозе Солиса в Брюнуа.

Все совпадало: каждый раз у Брюссена либо был выходной, либо преступления совершались ночью, а утренние часы на следующий день у него оказывались свободными.

– В среду, когда мы приезжали сюда с моим коллегой, Брюссен поздно ушел с работы? У него не было ночного дежурства?

Тут Малюмону даже не понадобилось сверяться со своими записями:

– Дежурства не было. И по-моему, он ушел рано, вскоре после вас.

Назвать все это совпадениями уже никак было нельзя.

Попался.

– Сегодня он в клинике? – спросила Лудивина.

Малюмон понял, к чему она клонит, и его лицо напряглось, вертикальные морщины на щеках обозначились отчетливее.

– Да. Но если вы хотите сейчас с ним встретиться, это, на мой взгляд, не лучшая идея. Брюссен умный человек и очень наблюдательный, он сразу…

– Я знаю, – перебила Лудивина.

Однако в глубине души она вдруг загорелась желанием немедленно оказаться лицом к лицу с Брюссеном. Здесь полно людей – сбежать ему не дадут, а она вооружена и настроена крайне решительно. Возможно, с ее стороны это будет глупо и безответственно, но даже если Лудивина не чувствовала себя в нормальной физической форме, она сомневалась, что ее желание схватить убийцу – результат латентного воздействия коктейля из наркотиков, которые еще плавали где-то в ее кровеносной системе. Нет, это не запоздалое последствие отравления. Это стремление сделать последний рывок на пути к цели.

Ей не терпелось увидеть, какое лицо будет у Брюссена, когда он поймет, что попался. Что для него все кончено.

И что известие о приговоре принесла ему именно она.

Лудивина вдохнула полной грудью – кровь понесла к мозгу огромную дозу кислорода.

Она приняла решение.

Дурное предчувствие – неприятная штука. Как будто стоишь, пытаясь удержать равновесие, в лодке, которую раскачивают ледяные волны, и хочешь добраться до берега, но видишь при этом, как шторм набирает силу.