Но все это только мелкие грешки в сравнении с тем, на что они пошли во время интронизации Папы Климента V, которого их апологеты имеют наглость обвинять в предательстве ордена. Что ж с того, что он не пользовался поддержкой тамплиеров в ходе конклава, продолжавшегося одиннадцать месяцев? Разве это повод, чтобы пытаться его убить? А именно это как раз и случилось. Во время церемонии коронации, происходившей в Лионе 14 ноября 1305 года, стена собора внезапно обрушилась; двенадцать баронов погибли на месте, герцог Бретонский скончался от ран, а Карл Валуа остался калекой. Папа упал с лошади, его тиара покатилась по мостовой, но сам он уцелел. Говорили, что при ремонте собора была допущена небрежность; но не кажется ли более правдоподобной версия покушения, особенно если вспомнить о высоком искусстве орденских строителей? А если так, то разве не вероятно, что обрушение крыши дворца в Витербо, ставшее причиной смерти папы Иоанна XXI спустя всего несколько месяцев понтификата, тоже не было случайностью? Как современные масоны воспользовались убийством, чтобы устранить Кеннеди, так и тамплиеры постоянно прибегали к тайным убийствам, не боясь поднимать кощунственную руку даже на Пап!

Все их коварство вышло наружу только во время процесса, устроенного против них королем Филиппом IV. Прежде даже этот монарх был о них очень высокого мнения; разве не превозносил он их набожность, храбрость, милосердие, не даровал им множество новых привилегий? Разве не верил он им – настолько, что во время беспорядков в июне 1306 года три дня сам скрывался в их парижском храме? Разве не сделал он их великого магистра, Жака де Моле, крестным отцом собственного сына?

Но когда французский рыцарь Скин де Флориан, сидевший в одной камере с бывшим тамплиером, пересказал затем королю то, что узнал об их мерзостях, Филипп IV не мог остаться в стороне. Он велел арестовать тамплиеров и допросить их о пристрастием; из ста тридцати восьми рыцарей только четверо не признались под пытками в инкриминированных им деяниях, таких как осквернение святого креста, содомия и даже целование кота под хвост и поклонение бородатой голове, про которую одни говорили, что она вырезана из дерева, а другие – что это человеческая голова, законсервированная и усыпанная драгоценными камнями. Они признались также, что эту голову натирали жиром жаренных на вертеле младенцев, а тела своих умерших обращали в пепел и подсыпали в еду адептам, дабы с большей легкостью склонить оных к отречению от истинной веры.

Кто-то может сказать, что все это вздор, что к подобным признаниям тамплиеров вынудили жестокими пытками: например, их жгли открытым огнем, так что мясо само отходило от костей. Но великий магистр ордена безо всяких пыток признался, что плевал на крест, а Гуго де Перо, отец-эконом, признался в поклонении голове. Признались и те тамплиеры, которых допрашивал Папа. И хотя многие из них впоследствии отказались от своих показаний и даже, идя на костер, продолжали утверждать, что невиновны в том, в чем их обвиняют, разве не очевидна их вина в страшнейшем из вменявшихся им преступлений – в ереси? Разве не делали они все что угодно ради денег? Разве не желали превзойти могуществом Папу, короля и других помазанников? Желали – а значит не стоит оплакивать их жребий!

Еще до казни Жака де Моле Папа велел оставшимся в живых тамплиерам вступить в монастыри других орденов и до конца жизни не покидать их стен. Часть рыцарей исполнила его волю; другие разъехались кто куда – на Кипр, в Португалию, Германию, Англию, но главным образом в Шотландию, где когда-то возникло первое командорство тамплиеров за пределами Святой Земли. Однако свою принадлежность к ордену им приходилось скрывать. Они по-прежнему возводили храмы и замки, но превратили монашескую организацию в свободный союз элитарных строительных цехов, пользующихся недоступным для профанов тайным языком. Делая вид, что по-прежнему исповедуют христианство, они установили собственный культ чтили Великою Строителя Мира, в котором видели, с одной стороны, Бога как творца всего сущего, а с другой – символ себя самих и собственной деятельности. В своих обителях они вешали изображения отрубленной головы Иоанна Крестителя на тарелке, утверждая, что этот святой – их покровитель; в действительности же это был намек на культ той таинственной головы, которую они почитали еще будучи тамплиерами.

Со временем члены цехов начали заниматься и другой деятельностью, пока наконец в начале восемнадцатого века не признали, что политическая ситуация им благоприятствует, и не решили выйти из подполья. В Лондоне 24 июня 1717 года – в пень святого Иоанна Крестителя – представители четырех тайных масонских организаций объявили о создании Великой Ложи. Вскоре новые ложи в Англии, Шотландии, Франции и других странах начали выходить из подполья – или возникать заново – одна за другой. Большей частью они признавали свою связь с тамплиерами и строителями Храма царя Соломона. Как раз с Иерусалимским Храмом, кроме символически интерпретируемых строительных инструментов, таких как угольник, циркуль, мастерок и отвес, связан один из самых священных знаков у масонов – звезда, составленная из двух равносторонних треугольников, которую они называют звездой Соломона; а в помещениях, где посвящают в масоны, стоят две колонны, из которых правая называется Иахин, а левая – Воаз, как в библейском описании Иерусалимского Храма.

Посвящение в масоны

Более прочих к заявленным истокам масонства обращалась организация вольных каменщиков, возникшая в это время в Германии: Священный Орден Святого Иерусалимского Храма, известный под названием «Строгое Соблюдение», поскольку члены его должны были приносить обет безусловного послушания. Целью номер один эта организация поставила возрождение ордена тамплиеров и возвращение его имущества, а в дальнейшем – ликвидацию существующих Церквей и государств и введение собственной теократической диктатуры Иными словами, она хотела превратить весь мир в один большой Ватикан, в котором поклонялись бы не Богу Истинному, а жалкой пародии на Него!

После 1717 года масонские ложи начали расти по всей Европе как грибы; фармазоны уверяли, что возрождаются из пепла как египетская птица Феникс, в действительности же они были подобны Гидре, у которой вместо каждой отрубленной головы вырастали две новые. Везде их было полно, и повсюду они строили козни против существующего порядка вещей. Напрасными оказались запреты Климента XII и его преемников; масонская зараза, поначалу ограничивавшаяся протестантскими странами, прекрасно распространялась и в странах католических. В Польше первая ложа – «Красное Братство» – была основана еще до 1721 года, и хотя священники проклинали фармазонов во время богослужений – после того как папский нунций Фабрицио Сорбельони размножил буллу Папы Климента и разослал ее польским епископам, – но своими инвективами они лишь разрекламировали новое движение. В последующие годы, особенно во второй половине XVIII века, уже после коронации Станислава Августа, в Варшаве, Кракове, Люблине и других городах возникли десятки лож. Как и многие другие государства, Польша была ареной борьбы за влияние немецких, шотландских, английских и французских лож, но самую большую власть и самые обширные привилегии захватил основанный в начале 1780 года «Храм Изиды».