– По-твоему, возвращение домой – это пустяк, да? – спросила Либби, и воздух, как в одном из ее неотступных кошмаров, густо наполнился пеплом. – Представь, что речь о твоей жизни, Белен. О твоей украденной жизни. Ты бы не попыталась ее отвоевать?

– У меня каждый день крадут жизнь! – Они смотрели друг на друга со злобой, будто любовники в ссоре, на фоне волшебных камней. – И сейчас я бросила семью ради… ради чего? – зло прокричала Белен. – Чтобы одна, ну ладно, две или три страны могли жить дальше, как ни в чем не бывало?

– Не я решаю, кому жить, а кому умирать, – отрезала Либби, за что Белен ее чуть не ударила – такой злобы исполнился ее взгляд.

– Давай, убеждай себя в этом.

Белен больше не плакала, и на ее щеках следами прошедшего горя белели дорожки высохших слез. Она пошла прочь, а Либби – сначала сердито, а потом терзаясь чувством вины, – поспешила за ней. Казалось, мгновения, что они провели вместе в старой гостиничной кровати, когда их губы соединялись в поцелуях, будто ладони – в молитве, остались в невозможно далеком прошлом.

– Белен… – Пузырь ярости в груди Либби лопнул, возбуждение от спора схлынуло, и осталась одна пустота. – Белен, брось, как ты без меня домой вернешься?

Белен не слушала.

– Белен, мне пообещать не делать этого? – прокричала Либби, переходя на бег. Пасшиеся поблизости овцы, оборачиваясь, смотрели на нее как на дурочку. – Ты этого ждешь? Чтобы я взяла и сдалась, осталась тут?

«С тобой», – чуть было не добавила она.

Белен не остановилась, даже не обернулась. В конце концов Либби дала ей уйти, решив, что они обсудят все позже, в гостинице. А сама осталась у круга Калланиш ждать автобуса.

Но к тому времени, когда она вернулась в номер, там уже никого не было. Не оказалось Белен и у портала.

* * *

Месяц спустя Либби проснулась в номере гостиницы в пригороде Лас-Вегаса. Она открыла глаза, когда за окном заморгала вывеска «Есть свободные номера», провела ладонью по шершавой простыне и томно вспомнила очередной странный сон.

Гидеон передавал ей от Нико пожелание удачи. Потом он сказал еще что-то, спросил про Эзру, а что именно, Либби не помнила. Она не помнила даже, ответила ли. А может, Гидеон даже не спрашивал про Эзру, просто тот сам ей приснился, как всегда в своем репертуаре. Правда, в этот момент у Либби во сне обычно отнимались ноги и она не могла убежать… Но, слава богу, почти сразу же просыпалась.

Либби выбралась из постели, прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. С поездки в Шотландию прошло всего несколько недель, но она чувствовала себя совершенно другим человеком, хотя внешне почти не изменилась. Просто устала. Она растерла узелок в мышцах на шее и наклонила голову, собирая волосы. Почистила зубы. Потом прошла к гардеробу, достала вещи, купленные в сувенирной лавке местного аэропорта, и, одевшись, прицепила к груди бейджик со своим именем.

В ЛАРКМИ она не вернулась. Не нашла в себе сил. Вместо этого пошла в медитскую службу безопасности на американском испытательном полигоне корпорации «Уэссекс». Раньше он принадлежал правительству, но раз уж геоинженерия перешла в частные руки, то почему было не отдать в них и технологии обороны? Магия ведь способна спасти мир… или сгубить его. Либби сама же помогла выяснить как.

Она потеребила краешек бейджика, глядя на свое отражение – оно никак не изменилось. Она знала, как и что надо сделать. Вопрос только в том, сможет ли она потом с этим жить, хотя, учитывая альтернативу, вопрос сам собой отпадал.

Либби внезапно вспомнила урок, который им преподали в раскрашенной комнате: удача и антиудача. Смертоносные стрелы. Рок. Прежде она верила в предначертанную судьбу и охотно признавала, что порой задумывается о грядущем. Зато теперь категорически ненавидела это понятие. Ведь если ей суждено попасться на уловку того, кто ее потом предаст, похитит и станет преследовать, как хищник – добычу, до тех пор, пока она не прогнется, не уступит ему, то судьба – это хрень. Либби ни единой крупинкой души не желала следовать этим жизненным поворотам.

Придется самой искать выход.

Либби снова присмотрелась к отражению в зеркале, заставила себя выпрямиться, расправить плечи. Сбросить пока груз, который непременно на них ляжет. Кто вообще безгрешен? Никто. А Либби не сможет жить с сожалением. Слишком много она узнала. В этом весь фокус, в знании.

Нико еще несколько лет назад все верно сказал: если эту жизнь не использовать, она проходит впустую.

Сегодня – тот самый день. В мире существовали две ее версии: Либби Роудс, с которой хватит, и та, которая никогда не успокоится.

Если так посмотреть, то все становится проще. Сначала Либби устроит небольшой пожар, чтобы сработала сигнализация, и всех эвакуировали. Затем она слегка подправит камеры слежения. Защитная оболочка ядерного реактора «Уэссекса», которая не работала – просто не могла заработать без магической помощи того, кто еще не родился, – состояла из самого реактора, регулирующих стержней, паропровода, турбин и насосов. Там, словно по сюжету романа-антиутопии, не было ни души, одни только сверкающие немыслимой, стерильной чистотой механизмы.

Ну, разве что кроме нее. Медита, способного зажигать звезды.

Либби встанет под генератором. Закроет глаза и вспомнит огонь, от которого закипает кровь в жилах, ярость, от которой распирает в груди. Гнев и сомнение. Боль и беспомощность. Ведь, несмотря на всю теорию магии, на вычисления и на то, как трудно преодолеть сопротивление двух атомных ядер и соединить их, Либби понимала: дело не в точности. Дело в том, что ей придется взять в руки, в свои жалкие человеческие руки, сверхновую. А чтобы коллапсировать и взрывом прорваться сквозь время, ей просто нужно раскрыться. Она и прежде злилась, но направляла эмоции внутрь: одинокая, униженная, с разбитым сердцем. Однако в этот раз так ничего не выйдет.

На этот раз она закроет глаза. Глубоко вдохнет и сделает то же, что и прежде, только не даст себе оплошать, потому что больше не боится. Больше она не испытывает боли и не нуждается отчаянно в костыле чужой веры в нее. Впервые с тех пор, как Либби покинула стены Общества, с тех пор, как вошла в кабинет декана НУМИ, с тех пор, как повстречала Нико де Варону, с тех пор, как умерла сестра, с тех пор, как она потеряла половинку сердца, она впервые не признает себя неполноценной. Не усомнится в собственной силе. В